Я настроился на новую частоту. Теперь я услышал высокий, почти бабий голос Комода:
— Говори.
— Привет, — сказал я. — Слыхал, что сегодня ночью в городском парке большая тема затевается?
— Кто это? — насторожился Комод. — Выключи примочку, голоса не узнаю.
— Это хорошо, что не узнаешь. Узнавать тебе незачем. Ты просто слушай.
— Я со всякими пидорами не базарю.
— Ладно, пидора я тебе, пожалуй, прощу, исходя из обстоятельств. Но ты все равно послушай, если не хочешь сам в опущенных оказаться.
Повисла пауза. Комод раздумывал, отключиться ему или нет? Он, конечно, не отключился.
— Ну говори, — наконец дозволил он. — Но за базары отвечают. Если что, я тебя под землей найду.
Я пропустил угрозу мимо ушей.
— Ночью в городском парке Генерал и Пастор на стрелке будут героин делить и договариваться о сотрудничестве.
— Какой героин, с какого рожна он упал?
— А ты думаешь, Пастор на чем держится? На своих идиотских проповедях? Ты Цыганскую слободу шмонал? (Я знал, что так оно и было.)
— Допустим.
— И ничего не нашел, так?
— Допустим, — повторил Комод. — И что?
— А то, что Пастор еще в Чуму эту слободу догола обчистил. И теперь у него имеются солидные запасы.
— А я тут при чем?
— Я тебе скажу, при чем. Муштай про стрелку и сговор Пастора с Генералом в курсе. Он туда непременно третьим нагрянет. Без приглашения. Но тебе он ничего не сказал, правда? И не скажет, не жди.
— Это почему?
— Потому что ты давно с ним наглеешь и язык за зубами держать не можешь.
— В смысле?
— Каждая шестерка в курсе, что ты на его место метишь.
— Не гони!
— А если каждая шестерка в курсе, сам он, думаешь, слыхом не слыхал?
— К чему ты клонишь? — процедил Комод. В его голосе отчетливо прозвучала тревога.
— К тому, что он давно тебя пытается заказать. И не исключено, что уже заказал. Думаешь, трудно желающих найти? Кстати, за хорошую порцию герыча тебя твои же охранники завалят.
— Что-то больно много ты знаешь, — зло сказал Комод, и в его бабьем голосе прозвучали визгливые нотки.
Я представил, как эта жирная туша с наголо обритой головой ворочается в своем массивном кресле. Он не знал, кто я и что мне нужно. Но он понимал, что именно так все может и обстоять. Исходя из существующих реалий.
— Ты меня с Муштаем стравить хочешь, падла?! — прошипел Комод.
— Короче, — сказал я, — что ты Муштаю реально поперек горла, ты и сам знаешь. Если Муштай сговорится с Пастором и Генералом, если войдет в долю, у него возможностей прибавится. И тогда я за тебя банки тухлой тушенки не дам. У нас тут не парламент, голосованием никого не выбирают. Муштаю такие оппоненты, как ты, на хрен не нужны. А насчет темы в парке я тебя убеждать не буду. Съезди сам да глянь. Воочию убедишься.