Однако сейчас серьезных дебатов не предвиделось. За командирским столом сидело всего два человека. Я знал их обоих. Это были инженер Ковалев и ответственный за подготовку групп, работающих вне лагеря, майор Нестеров - старый одинцовский милиционер, родившийся и выросший в этом городке.
Назвав Нестерова милиционером, я почему-то вспомнил, что за несколько лет до войны после длительных и жарких дебатов, милицию все же переименовали в полицию. Но только вот это название все никак не хотело приживаться. Действительно, какой же русский, в прошлом советский человек назовет мента полицейским? Смешно! Мент он для нас всегда и останется ментом. И это даже не профессия, это диагноз.
Наше появление собеседники заметили уже давно и теперь призывно махали руками. Не думаю, что эти двое соскучились по своему командиру. Скорее хотели заполучить меня - человека, который кочует от поселения к поселению и перевозит не только оружие и боеприпасы, но и последние новости. По первым словам Нестерова я понял, что не ошибся.
- Привет, полковник. Как дела? Что нового творится в мире?
- Здорово, мужики, - я поочередно пожал две протянутые мне руки. - В мире все по-старому, все на букву "Х".
- И что, ни одной хорошей новости? - поинтересовался майор.
- Почему же, одна имеется, - я поставил крышку от котелка на стол и уселся между ним и Крайчеком. - Я тут на подъезде к Кутузовскому навозного льва завалил, и не одного, а со всем выводком. Так что с вас, как говорится, причитается.
- Блин, а я то думал, что за фигня там творится? - развел руками Нестеров. - Не возвращаются люди с Минского шоссе, хоть ты тресни. Две группы за неделю потерял.
- Неужто ты сам его грохнул? - удивленно поглядел на меня сидевший напротив Ковалев.
- Повезло, - я не стал хвастаться. - Просто повезло.
- Ты больше из БТРа не выходи, - почти приказал мне Томас. - Нам тут всем без тебя придется очень и очень плохо.
- Да я как-то и сам не спешу на тот свет, - я кисло улыбнулся.
- Э, ну вы чего? Заговорили человека! - спохватилась Нина. - Поесть не даете. Ты ешь, Максим Григорьевич, ешь, пока горячее.
- Угу.
Я набрал полную ложку каши и сунул в рот. Хорошо! Вкус оседлой жизни. Не то, что те концентраты, которыми по большей части доводится питаться мне. Перед тем, как откусить кусок мяса, я его долго изучал. Все же странное оно какое-то.
- Все нормально, Максим, - улыбнулась женщина, уловив мою неуверенность. - Можешь глотать спокойно. Мы тут его уже третий день едим. И ничего... пока все живы и здоровы.