Утренний ветер резво налетел на Игоря и Таню. Он принес запахи речной сырости и конюшен.
И вдруг косой дождь из небольшой тучки, что нечаянно выползла из-за леса, тонкими бичами захлестал по траве. Таня взвизгнула и, подобрав юбку, стремглав понеслась к ближайшей хижине.
- Скорей, Игорь, скорей! - кричала она на бегу. - Иначе мы вымокнем до нитки!
Они перескочили через низкую полуразвалившуюся деревянную ограду и в четыре руки забарабанили в покосившуюся дверь.
За дверью зашаркали ногами, сонный голос подростка испуганно спросил:
- Кто там еси?
- Да открой же, пожалуйста! - жалобно простонала Таня.
Должно быть, голос девочки успокоил его. Запор защелкал, дверь распахнулась, и в лучах выглянувшего из-за тучки утреннего солнца они увидели вихрастого паренька в длинной домотканой рубахе. Лицо паренька неожиданно скривилось от страха. Он отступил и замахал руками.
- Мара! - диковато бормотал он. - Мара! О, Перун, спаси меня!
- Он принимает нас за привидения! - сказал Игорь. - И, кажется, просит, чтобы его спас главный языческий Бог Перун!
Паренек упал на колени.
- Отче нету, мати нету, - в отчаянии заламывал он руки, - не троньте бедного смерда!
Серые расширившиеся глаза паренька совсем побелели от ужаса. Он сжался и умолк, схватившись за голову, словно защищая ее от удара. В гриве его спутанных каштановых волос торчали соломинки.
- Отче нету... - вдруг снова забормотал он. - Мати нету... Один я еси и в хиже, и на всем свете подярилом...
- Один я и в хижине, и на всем свете под солнцем, - перевел Игорь, подумав.
У Тани задергался подбородок.
- А где твои... отче и мати? - сдавленным голосом спросила она и смахнула со щеки теплую слезу.
- Все от глада мрем, - быстро заговорил паренек, уловив, по-видимому, сочувствие в ее словах. - Беда, беда! Рубища на чересах носим, на пепле спим... Тиун вельми хитер: все дай да дай боярину! Мяса дай, меда дай, гречихи дай! А что дать? Не токмо мяса, горстки гречихи нету! Беда, беда!
Таня обвела глазами хижину. Пусто в хижине. У стены голый помост, посредине холодный каменный очаг без дымохода. Пахнет в хижине задымленным деревом, золой и давно не мытой одеждой. В маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем, едва пробивались лучи солнца. Большой паук свил у оконца паутину и притаился под притолочиной, выжидая жертву.
- Как зовут тебя? - спросила Таня вздыхая.
Паренек не ответил, должно быть, не понял вопроса.
- Встань, пожалуйста, с колен... Очень прошу...
Паренек поднялся и, осмелев, открыл рот, чтобы сказать что-то, но в эту минуту за дверью прозвучал резкий мужской голос: