— Что ж так тихо? — Андрей внимательно вглядывался в лежащие впереди кварталы. — Подозрительно тихо.
— Рано еще. Только-только светает. Туннели должно быть пока не открылись, — я вытянул из кармана пластиковую коробочку и поглядел на постепенно успокаивающуюся рамку. — Видишь, не вертится.
— Ты всему этому веришь? — подполковник метнул на меня быстрый испытывающий взгляд.
— Как, по-твоему, вот эта штуковина, — я подбросил на ладони подарок Одноглазого, — она существует или нет?
— Существует, — Загребельный не сдержал зевок, последствие бессонной ночи. — Пусть даже существует и человек, подаривший тебе ее. Но это еще ничего не значит. Никто не доказал, что его болтовня — правда.
— Вот я и тащусь с тобой, чтобы попытаться это проверить.
— Понятно, — кивнул подполковник и тут же приказал: — Бегом! Наши уже проверили улицу. Все чисто.
— Ни хрена тебе не понятно.
Я рванул вперед и, пробежав метров сорок, остановился под прикрытием бетонного фонарного столба. Хоть стрелять по мне никто не собирался, но все же старые привычки просто так не перешибешь. Леший вместе с группой прикрытия тут же меня догнали, легко так догнали.
— Ну, тогда объясни, — подполковник остановился рядом.
— В словах этого фантома со стены есть что-то правильное, то, чего я ждал… То, чего мы все ждали эти бесконечные жуткие годы.
— И чего же мы ждали?
— Победы, мира, спокойствия.
Леший не успел отреагировать на мои слова, так как впереди защелкали едва различимые хлопки. «Вал» со злостью выплевывал свои девятимиллиметровые пули. Выстрелов из другого оружия слышно не было, и это являлось хорошим знаком. Опасность оказалась невелика, столь невелика, что с ней покончили без мобилизации всей огневой мощи нашей группы, легко и почти бесшумно, так как и приказывал Леший.
Когда мы прибыли на место событий, то увидели довольно крупного падальщика. Своим внешним видом зверюга напоминала бесхвостую, изъеденную проказой крысу. Такие твари нападают крайне редко. В основном они предпочитают основательно разложившуюся мертвечину, в которой можно как следует изваляться, а затем впитывать вкусную гнилую жижу через свои глубокие темно-красные язвы. Мерзость! Я понимал людей Лешего. Даже если эта пакость и не представляла особой угрозы, то ее все равно стоило прикончить. Чтобы своим существованием не поганила наш мир.
Но Загребельный, больше для очистки совести, все же отчитал стрелка. И слабая попытка оправдаться: «Всего-то одна очередь… Бил наверняка, в голову…», — ничего не дала. Боец выгреб по полной. Патроны к «Валу» были на вес золота. А без бесшумного оружия, что за спецгруппа!