— У тебя есть доказательства, я полагаю?
— Он послал письмо, — сказал Люк. — Письмо Нику с угрозами в адрес Джейми. Оно прошло через несколько липовых адресов, но исходило с кадоганского адреса Питера.
Этан двинул челюстью, и когда он наконец заговорил, его голос был тихим, хриплым и угрожающим.
— Он отравил угрожающее письмо оборотню из этого Дома?
Он встал, оттолкнул кресло с такой силой, что оно продолжало катиться, пока он медленно шел к столу для совещаний в противоположном конце помещения. Я бросила взгляд на Люка, он покачал головой. Знак не вмешиваться, предположила я.
Этан с мощной грацией пантеры приблизился к бару у стены, схватил стакан и, полуобернувшись, швырнул его через весь кабинет. Стакан разбился о стену по другую сторону стола для совещаний. Стекло хрустнуло, раскололось, и осыпалось на пол.
— Сеньор, — сказал Люк тихо, но строго.
— В моем Доме, — повторил Этан и повернулся к нам, упершись руками в бока. — В моем чертовом Доме!
Люк кивнул.
— Два предателя в моем Доме, Люк. В Доме Питера. Почему? Как это возможно? Разве я что–то не давал им? Разве им чего–то не хватало? — Его взгляд устремился на меня. — Страж?
Я уставилась в пол, не в состоянии выносить боль и ярость от предательства в его взгляде.
— Нет, сеньор.
— Сеньор, — пробормотал Этан, слово прозвучало насмешкой.
— У Мерит есть план, — добавил Люк.
Этан взглянул на меня, подняв брови, с оттенком одобрительного интереса на лице:
— Страж?
— Убить двух зайцев, — напомнила я. — Сейчас уже слишком поздно, солнце почти встало, но, кажется, я знаю, как привлечь его к ответственности, не подвергая риску остальных вампиров Дома. Мы выманим его наружу.
— И как мы это сделаем?
— Предложим Селину в качестве наживки.
В его взгляде отразилось что–то злобное, словно он полностью оценил хитрую идею.
— Делай что должно, Мерит.
— Это разрешение? — уточнила я.
Медленно–медленно он поднял на меня взгляд, этот Мастер вампиров со сверкающими изумрудными глазами
— Пригвозди его, Страж.
Составив план, поскольку солнце уже сияло на горизонте, я вернулась в комнату и обнаружила, что мой мобильник сердито мигает от пропущенных звонков. Мэллори оставила четыре голосовых сообщения, каждое — более умиротворяющее и чуть менее сердитое, чем предыдущее. Похоже, она спустила пар, но я не могла сказать того же о себе. Рабочие проблемы сосредоточили внимание на себе, разумеется, но в глубине души гнев никуда не исчез. Сейчас я просто не готова говорить с ней.
Меня ожидало не только это. Сначала я подумала, что красный листок на полу моей комнаты выскользнул из стопки почты, принесенной из дома Мэл. Но несколько часов назад, когда я переодевалась, алого конверта на полу не было.