Несмотря на формулировку, это не был ни вопрос, ни «ожидание», а самый настоящий приказ. И поскольку в Домах имелся лишь один доступный источник информации, он был чертовски оскорбителен. Желание избежать подобных разговоров в четыре часа утра было той самой причиной, по которой мне не хотелось жить и Доме.
— Не собираюсь шпионить за Морганом, — огрызнулась я.
Хоть я и не знала, как далеко хочу зайти в отношениях с ним, была уверена, что «далеко» включает шпионаж. Кроме того, из–за дела с рейвами личное и профессиональное уже и так смешались в моем сознании. Пусть чисто символически, но я уже привела Этана к цели и идти дальше была не готова.
Как и ожидалось, мой вызов его верховной власти спровоцировал напряжение.
— Ты доложишь мне обо всем, о чем тебе велели докладывать. — Его голос был холоден и резок.
Волосы у меня на затылке встали дыбом — реакция на проявление магии, которую источают вампиры, эмоционально реагируя на происходящее; магии, наполнявшей комнату по мере ожесточения нашего спора. Вампиры не способны колдовать, но мы магические существа, хищники. Добавьте к этому наливающиеся серебром глаза и клыки, и перед вами — полный набор защитных механизмов вампира, которые начинают активизироваться.
Я сжала руки в кулаки и попыталась замедлить дыхание. Полагаю, мои глаза стали серебряными, но я пыталась сдержать клыки. Однако она хотела кое–чего другого…
За последние пару месяцев я заметила, что когда расстраиваюсь или пугаюсь, срабатывает инстинкт «держись–или–беги» и вырастают клыки, я чувствую в себе вампира, что–то отдельное внутри, будто мы не до конца слились. Трехдневное генетическое изменение должно было превратить меня — полностью и до конца — в вампира с серебряными глазами, клыками и всем прочим. Я не понимаю, как одновременно могу быть вампиром — жажда крови, ночная жизнь, клыки и обострившиеся чувства — и чувствовать себя человеком. Словно во мне поселился призрак. Но так оно и есть.
Однажды я сказала об этом Катчеру. Его непонимание и неуверенность поразили меня. Если он не знал, что происходит, откуда было знать мне? Как со всем этим разобраться? И что еще важнее — чем я должна была стать?
Часть меня удивлялась, нашептывала то, с чем я едва могла смириться, — что это ненормально. Что со мной как с вампиром что–то не так.
Сейчас я чувствовала в себе тигрицу, готовую к прыжку; ощущала, как она двигается и устраивается под костями. Мои мышцы вибрировали, налитые необыкновенной силой. Она требовала, чтобы мои глаза налились серебром, клыки выступили, а магия заполнила комнату. Хищница хотела швырнуть слова Этана ему в лицо, бросить вызов.