Никто не знал, когда вернется Гора. Шучорита дала себе слово не думать о нем, но каждое утро она просыпалась с надеждой, что именно этот день будет днем его возвращения.
И вот как раз, когда она особенно остро чувствовала и безразличие Горы, и свою собственную растерянность и страстно искала выхода из создавшегося положения, Харан-бабу снова обратился к Порешу с покорнейшей просьбой официально объявить о его помолвке с Шучоритой.
— Но ведь вам придется еще долго ждать свадьбы, — возразил Пореш. — Разумно ли так спешить, связывая себя словом?
— Мне кажется, для нас обоих было бы полезно, если бы какое-то время мы могли привыкать друг к другу, — настаивал Харан. — Такое духовное общение было бы весьма благотворным для нас, как переходная ступень от простого знакомства к супружеской жизни, как союз без обязанностей, без отягчающего чувства долга.
— Обо всем этом лучше было бы спросить Шучориту, — предложил Пореш-бабу.
— Но ведь она уже дала свое согласие раньше, — настаивал Харан.
Однако Пореш-бабу питал кое-какие сомнения относительно истинных чувств девушки и, позвав ее к себе, сообщил о предложении Харана-бабу.
В том состоянии, в каком находилась Шучорита, ей было безразлично, за что ухватиться, лишь бы дать покой своим взбаламученным чувствам, поэтому она согласилась без всяких колебаний и с такой готовностью, что все сомнения Пореша рассеялись. Он еще раз напомнил ей об обязательствах, которые налагает официальная помолвка, но, когда и это на нее никак не подействовало, сказал, что в таком случае день помолвки будет назначен сразу после праздника у судьи Браунло.
Некоторое время после этого разговора Шучорита испытывала большое облегчение, словно мысли ее вырвались из страшного плена. Твердо решив посвятить жизнь после замужества служению делу «Брахмо Самаджа», она стала усиленно готовиться к этому. Она взяла себе за правило ежедневно читать вместе с Хараном английские книги по вопросам религии, чтобы проникнуться его идеями и суметь впоследствии приспособить к ним свою жизнь, и при мысли о трудной и далеко не приятной задаче, которую она сама поставила перед собой, Шучорита чувствовала даже некоторое воодушевление.
Последнее время она не читала газеты, редактором которой был Харан-бабу, но через несколько дней после разговора с Порешем ей принесли свежий, только что из-под пресса номер, специально посланный, очевидно, самим редактором.
Шучорита взяла газету к себе в комнату и уселась в кресло с твердым намерением прочитать ее всю от начала до конца и, как подобает преданной ученице, безоговорочно принять все поучения, которые заключались в ней.