Между тем приготовления к церемонии покаяния шли своим чередом, и это несколько подбадривало Гору. Покаянием он хотел не только очиститься от тюремной скверны, но и полностью освободиться от всего, что тяготило и омрачало его в последнее время. Он хотел возродиться духом и телом, чтобы с новыми силами взяться за свою работу. Было получено разрешение, назначен день, разосланы приглашения знаменитым профессорам и пандитам Восточной и Западной Бенгалии. Те из последователей Горы, которые были побогаче, собрали между собой деньги. Все члены его партии верили, что наконец-то после долгого затишья в стране затевается нечто настоящее. Обинаш тайно совещался со своими приятелями, как бы уговорить пандитов, чтобы во время раздачи священных трав, риса, цветов, сандала и других атрибутов церемонии они преподнесли Горе титул «Светоча индуизма». Было решено, что Гора получит сандаловую шкатулку и в ней приличествующие случаю санскритские стихи, отпечатанные золотыми буквами на пергаменте и скрепленные подписями брахманов-пандитов. Старейшие и самые уважаемые профессора вручат ему, как символ благословения самой Индии, «Ригведу» Макса Мюллера[56] в дорогом сафьяновом переплете.
Они полагали, что это удивительно красивая форма признания заслуг Горы, который сейчас, когда индуизм находился в упадке, сделал все, чтобы сохранить заветы древней ведической религии.
Так, ежедневно, без ведома Гоурмохона-бабу совещались его последователи, стремясь сделать предстоящую церемонию возможно более приятным и назидательным зрелищем.
Хоромохини получила письмо от своего деверя Койлаша.
«Благословением ваших милостивых стоп, — писал он, — у нас все благополучно. Надеюсь, что и вы подадите нам добрую весть о себе и тем самым рассеете наши тревоги».
Писал он это, нисколько не смущаясь тем, что с самого отъезда Хоримохини из их дома никто ни разу не потрудился узнать, как ей живется. Пересказав все новости о Кхуди, Потоле, Бходжхори и прочих, в заключение Койлаш попросил: «Сообщите подробно о невесте, которую, как писали в последнем письме, вы присмотрели для меня. Вы говорите, что ей лет двенадцать — тринадцать, но что она — крупная девушка и выглядит гораздо старше. Это меня устраивает, только вы хорошенько разузнайте, как записано за ней состояние — только пожизненно или с правами наследства, а я, со своей стороны, посоветуюсь со старшими братьями. Думаю, что они возражать не станут. Рад слышать, что невеста — ревностная индуистка, но нужно постараться как-нибудь скрыть, что она так долго жила в брахмаистской семье. Так что никому больше не говорите об этом. На ближайшее лунное затмение назначено празднество омовения в Ганге, и если я сумею попасть в Калькутту, то обязательно заеду взглянуть на невесту».