Я введу тебя в дом таких почтенных брахманов, что никто и слова не посмеет сказать. Господи, да вся община у них из рук смотрит. Так что не придется тебе больше убиваться и лить слезы о своем гуру.
Когда Хоримохини завела это тщательно продуманное вступление, у Шучориты пропал всякий аппетит, ей казалось, что она не сможет проглотить ни кусочка. Но силой воли она заставляла себя есть, так как знала, что в противном случае ей придется выслушать еще более отвратительную лекцию.
Наконец Хоримохини заметила, что ее слова не производят на Шучориту должного впечатления.
«Совершенно не понимаю таких людей, — подумала она про себя. — То кричит до хрипоты, что она индуистка, а когда подвернулся такой случай, она и слушать не хочет… Ведь тут можно будет обойтись без покаяния, никто объяснений у нее спрашивать не станет. Придется только кое-кому немного сунуть, и она запросто войдет в правоверную общину. Ну, а если уж ей и это не нравится, то как она может вообще называть себя правоверной индуисткой?»
Хоримохини не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что Гора — самый настоящий проходимец. И, размышляя над тем, что могло толкнуть его на такую нехорошую дорогу, она пришла к выводу, что причина крылась в красоте Шучориты и в ее богатстве. Чем скорее она сумеет спасти Шучи вместе с ее акциями и водворить в надежную цитадель, то есть в дом, принадлежавший когда-то покойному мужу Хоримохини, тем будет лучше для всех. Но для этого нужно уломать Шучориту, иначе ничего не получится. И Хоримохини принялась за работу. День и ночь твердила она Шучорите о своем бывшем доме, приводила всевозможные примеры необыкновенного авторитета, которым пользуется мужнина родня, рассказывала о самых невероятных поступках, которые сходили им с рук, о том, как ни в чем не повинные люди, осмелившиеся пойти против них, подвергались ужасным несчастьям, а те, кто пользовался их расположением, могли играючи есть кур, приготовленных мусульманами, и позволять себе многие другие вольности, а община смотрела на это сквозь пальцы… Все это она рассказывала длинно и подробно, приводя для пущей убедительности имена и полные адреса.
Бародашундори гордилась своей прямолинейностью, поэтому она не стала скрывать от Шучориты, что желает видеть ее в своем доме как можно реже. Каждый раз, когда она испытывала потребность облить кого-нибудь грязью, она неизменно подчеркивала эту свою истинно брахмаистскую добродетель. Поэтому она весьма недвусмысленно дала понять Шучорите, что ей не приходится рассчитывать на гостеприимство в прежнем доме, и Шучорита прекрасно понимала, что если она зачастит к ним, то это будет стоить Порешу-бабу тишины и покоя. Поэтому без особой нужды она туда не ходила. Зная это, Пореш-бабу ежедневно сам навещал Шучориту.