Дни в новой школе тянулись медленно, рука в гипсе побаливала, очки с непривычки натирали переносицу. Жизнь из праздника превратилась в утомительное ожидание конца занятий.
Прозвенел звонок, захлопали крышки парт, ребята шумно покидали класс. Надя отодвинулась к стене, чтобы не мешать. Оберегая свою руку, она уходила последней. Коридор загудел под топотом многих ног.
Неожиданно дверь распахнулась, и в класс, мешая друг другу, заглянули двое мальчишек. Они были в видавших виды пальто и в помятых кепочках.
— Здесь! — крикнул один.
— Надьк, это мы, — объявил другой и, словно застеснявшись своего ухарского вида, сдернул с головы кепку и вошел в класс.
— Чиз и Юриз! — вырвалось у Нади. — Откуда вы взялись?
Игорь Сырцов смущенно переступил с ноги на ногу и, не зная, что сказать, нахлобучил только что снятую кепку опять на голову.
— Мы за тобой, — сказал он. — Пойдем.
— Куда? — засмеялась Надя.
— Домой. Мы — твой почетный караул. Мы тебя проводим домой, чтобы никто не толкнул, — он взял с парты портфель. — Мы только вчера узнали. Зойка сказала, что твои родители не могут каждый день тебя встречать. Пусть они не волнуются. Мы тебя будем встречать. Ты не думай — нам такое пионерское поручение дали на совете отряда.
Наде было очень приятно видеть ребят.
— Разве бывают такие поручения? — смущенно спросила она.
— В армии бывают, — сказал Юриз. — Если бы Чапаева не убили, а только ранили, около него четыре человека ходили бы, чтобы его никто не толкнул.
— Зато нам теперь не надо собирать макулатуру, — поделился своей радостью Чиз. — У нас есть поручение — тебя после школы охранять. Чем ходить по этажам и выпрашивать старые газетки: «Дяденька, дайте немножко макулатуры», лучше мы тебя будем провожать.
— Ты долго будешь болеть? — поинтересовался Юриз на улице.
— Врач сказал — месяца два.
— Вот хорошо, — обрадовался Чиз. — Мы каждый день будем тебя провожать.
— Не провожать, а сопровождать, — поправил его друг. — Мы не провожающие, а сопровождающие лица.
Они шли по обе стороны от Нади, как настоящие телохранители, и зорко глядели вперед, чтобы какой-нибудь прохожий ненароком не толкнул девочку…
Встреча с Чизом взволновала Надю. Некоторое время она шла по залам музея, не замечая развешанных по стенам картин. Черные прямые волосы, прямая челочка, темные дужки очков отражались в стеклах, в пейзажах Утрилло, в аквариуме с красными рыбками Матисса, в воде Сены, написанной Марке, в голубоватых треугольниках лица королевы Изабеллы Пикассо. Стекла растаскивали очки, волосы, челочку, полоски свитера на отдельные блики, и Надя воспринимала это, как продолжение своей прозрачности, растворимости в мире. Но теперь к настроению ясности и легкости примешивалась грусть о несбывшемся. Не побывала на вечере танцев в своей первой школе, не поговорила с Чизом, не встретилась до сих пор с Маратом.