— Красноармейская? — Катерина Алексеевна вздрогнула. — Вот так совпадение. Бывшая Колочовская. Там погиб мой Гриша в девятнадцатом году. Да, Красноармейская — это рядом с Котельниково, — Катерина Алексеевна сдвинула брови, вспоминая, — оттуда только что выбили Манштейна. Туда так просто не попадешь.
— Так, может, там и следа от нее не осталось? — продолжала Лиза с прежней горечью. — Когда отступали к Волге, из окрестных поселений кого эвакуировали, а кого не успели, тот сам бежал. Мы совсем рядом с Красноармейской прошли, я просилась, хоть глазком одним взглянуть, но не позволили: так били с воздуха, головы не поднимешь.
— Ну уж отбились они, — Белозерцева усмехнулась, — нашей каши кушают, без мяса даже, и тому рады. Вот что, Лиза, — решила она, — ты теперь отправляйся спать, я сейчас позову Антонова, чтоб проводил тебя в расположение, а завтра будь готова, я с Никитой Сергеевичем совещание проведу и разузнаю заодно, как нам в эту Красноармейскую проехать. Вместе поедем. Мне бы тоже хотелось на Красноармейскую хотя бы разочек посмотреть. Надеюсь, мне дадут пропуск. А не дадут — опять Лаврентию звонить стану. Он еще пожалеет, что отправил меня из Москвы сюда, я его на Лубянке куда как меньше беспокою, чем отсюда.
— Мы поедем в Красноармейскую? Искать Наташу? — Лиза встала, сжав руки на груди. — Вы думаете, это возможно?
— Конечно, возможно, — ответила та мягко и смахнула слезинку с Лизиной щеки. — Только надо постараться. Я тебе обещаю, что все устрою. Только не проспи, — пошутила она напоследок и, толкнув дверь в сени, крикнула: — Антонов, просыпайся, дружок! Надо Елизавету Григорьевну проводить. И подбрось еще дровишек в печку. А то что-то затухло все и прохладно стало.
— Слушаюсь, Катерина Алексеевна, — Антонов появился, одергивая полушубок. — Это, — он махнул Лизе рукой, — пошли, что ли, товарищ лейтенант?
— Иди, иди, — Белозерцева проводила Лизу до дверей, — скоро уж рассветет.
— Где ж ты все ходишь, Лизонька? — Орлов встретил ее упреками. За Котельниково он получил лейтенанта, уже в третий раз, как сам смеялся.
— Но теперь уж надолго, — уверял он сомневающихся, — мне от Лизаветы Григорьевны отставать не след. Одно дело — санинструктор, а уж переводчик при генерале — это другой коленкор. Ничего не попишешь — интеллигенция. Тут в рядовых ходить стыдно. Надо продвигаться по службе.
— Ладно, ладно, поглядим, — шутили над ним. — Как какая новая юбка подвернется, забудешь свою переводчицу.
— Ты там помалкивай, — шикал Орлов и оборачивался, не слышит ли Лиза. — Чтоб ни звука мне, удавлю!