Элли каждый день наряжалась, готовясь к его возвращению. Сегодня на ней было зеленое трикотажное платье. Она откинулась на подушку, и боковой разрез распахнулся. Ройс сел на кровать, и его рука скользнула вверх по ее гладкому бедру.
– Больше всего мне нравятся те розовые трусики.
– Я знаю. Снимай плащ, – ответила Элли, заметив под плащом его напрягшуюся плоть.
Ройс улыбнулся, встал и снял с себя пояс. Затем сбросил с ног сапоги. Вслед за сапогами на пол полетел плащ и туника.
Элли едва не задохнулась от волнения. Ройс – самый красивый мужчина на свете. «Я самая счастливая женщина в мире», – подумала она.
– Я доставлю тебе небывалое наслаждение, Ройс! – пообещала она.
– Это мы еще посмотрим, – грубовато ответил Ройс и стащил с нее трусики. Затем задрал платье ей до пояса и так же до пояса стянул вниз корсаж.
Он заглянул ей в глаза:
– Я люблю твое тело, твое лицо, но больше всего я люблю твое доброе сердце!
– О, Ройс! – прошептала Элли, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Я люблю тебя, Эйлиос!
Она положила руку ему на грудь, и ее ладонь тотчас ощутила громкий стук сердца. Ей хотелось улететь к звездам и вернуться обратно, наверное, сотню раз, однако она побоялась разбудить в нем ощущение вины и боли. И он это знал, потому что хотя и был во всеоружии, но не торопил ее.
Она не сразу ощутила его боль – впрочем, это было лишь слабое эхо вины, которая терзала его целых восемь столетий. Впрочем, в ее распоряжении по меньшей мере пятьсот семьдесят семь лет, чтобы окончательно исцелить его сердце.
Ройс заглянул в ее мысли, потому что на губах его заиграла улыбка.
– Меня больше не назовут Черным Ройсом.
– Иди ко мне, любовь моя! – прошептала Элли. Ей не пришлось его долго упрашивать.
* * *
Два дня спустя Элли вылезла из горячей, дымящейся паром ванны и завернулась в свой любимый плед, который «конфисковала» у Ройса. То, что было у них в эти дни, можно было по праву назвать медовым месяцем. Ройс запер дверь и открывал ее только для того, чтобы забрать питье и еду. Элли совершенно обессилела за время, что они провели вместе. Это были часы, наполненные жгучей страстью, временами становившейся настоящим безрассудством, которые затем сменялись удивительной нежностью, щедро приправленной разговорами, забавными играми, интимными ласками. Она была безумно, до головокружения, до обморока влюблена в Ройса.
Элли высушила волосы полотенцем и натянула на себя джинсы и кашемировый свитер, которые ей подарила Сэм. Шагнув к зеркалу, она подумала, что нужно приказать слуге подвесить его к стене в более удобном месте. А все потому, что она захватила с собой с десяток патрончиков губной помады, любезно подаренных Сэм и Табби. Прежде чем она выбрала нужный оттенок, в зеркале появилось изображение Эласед.