— Да, это большой риск. Но поэтому мы и обратились к тебе. Лучше тебя проводника все равно не сыскать.
— Почему же? Есть Кривой. Он уже старик, но за пачку банкнот согласится вести ваших сборщиков хоть к черту под хвост. И Петруха-Миг-Счастья проводник не хуже меня, да и охотник неплохой.
— Усач говорил мне об этих людях, — сказал майор. — Они нам не подходят.
— Значит, они хреном сделаны, а я карандашом, так получается?
— Зих, ты же знаешь, что у Кривого чахотка, и он последнее время кашляет кровью, — сказал с упреком Усач. — А Петруха дальше Котловины на север не ходил. Чего ты себя с ними равняешь? Тоже мне, сравнил жопу с пальцем!
— Короче, вот такая у нас задача, — сказал майор. — Я все сказал, ты все слышал. Какой будет ответ?
— Нет, — не раздумывая, сказал Зих. — Я не сумасшедший. Нет.
— Это твое последнее слово?
— Последнее. Забирай свою пулялку и звездуй с ней… ну понял меня.
— Усач, — негромко сказал побледневший майор, — выйди-ка на минутку.
— Что, морду мне бить будешь? — спросил Зих, когда Усач вышел в подсобку. — Давай, не стесняйся. Только я ведь и на кулачках могу не хуже, чем стрелять.
— В последний раз тебя прошу, мужик — помоги.
— В последний раз говорю тебе, майор — отвали. Ищи другого дурака.
— Значит, я дурак, — сказал Бескудников, стиснув кулаки. — Потому что когда центральное командование отдало мне приказ сформировать разведгруппу для обнаружения объекта, я включил в нее своего сына. Капитана Алексея Бескудникова. На верную смерть его отправляю, выходит.
— На жалость бьешь, майор? Так я не жалостливый. Зря стараешься.
— И я не знаю, что такое жалость. Я военный, и для меня существуют две святые вещи — долг и приказ. Тебе вот сколько лет — сорок есть?
— Есть. И что из того?
— Никогда не задавался вопросом, как тебе удавалось выжить все эти годы? Почему тебя до сих пор Дикие на шашлык не пустили, мутанты не сожрали, инфекции не прикончили? Откуда у тебя патроны, лекарства, жратва, наконец? Или ты все эти годы мутапсами да крысами питался, а, Зих?
— Что-то я не пойму, куда ты клонишь, майор.
— Давай выпьем, — Бескудников плеснул спирт в кружки. — Давай выпьем за тех, кто своей кровью и своими жизнями поддерживает существование вот таких вот островков более-менее нормального существования, как ваш городок и такие же городки, разбросанные по всему миру — по всему этому гребаному подыхающему миру, который все труднее спасать и еще труднее в нем выжить. Благодаря кому мы получаем все необходимое для того, чтобы производить оружие и патроны, латать электронные устройства и транспорт, выпускать медикаменты. За тех, кто находит старые забытые склады и хранилища стратегических резервов, убежища, арсеналы, защищенные минными полями, ловушками, прочей хренью. За тех, кто роется в руинах сгоревших библиотек и вычислительных центров и часто жизнями платит за один-единственный листок из книги, чудом уцелевший после Катастрофы. За сборщиков пепла, Зих. За тех, кто идет на задание, даже если оно кажется безнадежным, и никто не хочет им помочь его выполнить. Потому что цена выполнения любого из заданий, которое получают сборщики пепла — жизнь. Твоя, моя, Усача, жителей этого городка, ребят с Дальних Озер. Всех нас, Зих. Такая вот цена. — Майор вздохнул и залпом опорожнил кружку. — Все, свободен. Вопросов к тебе больше нет.