Мне нравилось иногда приходить к нему, я могла часами просиживать в его комнате, слушать его байки или просто наблюдать, как он работает. Если у него было настроение, конечно. А было оно у него не всегда. Он честно предупреждал меня: я не в настроении. И я не обижалась.
Мне очень хотелось, чтоб Вадик нарисовал меня. Но он никогда не предлагал ему позировать. И вот я дождалась и поэтому страшно гордилась собой. Быть музой художника — в этом что-то есть. Еще неизвестно, кем был бы Сальвадор Дали без своей Галлы!
Я размечталась. И забыла о неудобном стуле и напряженной спине.
Между тем Вадик закончил делать наброски.
— А ты молодец, — похвалил он. Я была счастлива!
В тот день мы договорились о времени следующего сеанса.
Я ждала с нетерпением, когда же Вадик приступит к настоящей работе.
После первого сеанса Вадик стал часто приглашать меня. И я бежала к нему, отбросив другие дела. Все, кроме Лехи, конечно.
И вот наконец он усадил меня спиной к зеркалу, установил подрамник с холстом и принялся за работу. Иногда он вступал со мной в беседу. Говорил, что так он помогает мне оживить лицо.
Однажды я спросила, что он думает об искусстве.
— Искусство? — Вадик наморщил лоб. — Да ничего я не думаю. И слово-то какое дебильное. Искусство — искус или искусственный? Ненастоящий, что ли? А может, греховный? Нет, не нравится!
Его рассуждения озадачили меня.
— А как же ты называешь то, чем занимаешься?
— То, чем я занимаюсь, — есть творческий процесс. — В его голосе появились менторские нотки. — Способность к творчеству — это то, чем бог наделил человека, когда сотворил его по образу и подобию своему. Так что человек, он как бы соучастник, со-творец.
— Ого! — восхитилась я. — Высоко метишь!
— А иначе нет смысла, — отозвался он.
— Ну да, может быть…
Теория Вадика радикально отличалась от Лехиной. А чего я ожидала?
Закончив работу, Вадик, как обычно, набрасывал на полотно тряпку и выпроваживал меня до следующего сеанса. Смотреть на неоконченную картину категорически запрещалось. Я изнывала от нетерпения, но помалкивала. Я же знаю, как трепетно относится Вадик к своей работе. Люди искусства — они особенные.
Как-то я спросила его о Жене.
— Жека? Да все нормально. Классный он парень, я тебе скажу.
— Он мне тоже понравился, — призналась я.
— У тебя же вроде есть кто-то?
— Ну да… Я не в том смысле, просто понравился. — Я поймала себя на мысли, как будто оправдывалась.
— Кстати, пока не забыл, у нас скоро выставка, придешь?
— Так ты к выставке портрет готовишь? — с замиранием сердца спросила я.
— Угу…
Конечно, я пришла на выставку. Вадик встретил меня у входа, проводил в зал. Там было довольно много народу. Как я догадалась, студенты и их друзья и родственники, ну и преподаватели, конечно.