Когда мы пошли обедать, произошла маленькая неприятность из-за нашего столика на террасе; правда, мы явились туда раньше обычного, но, как я объяснил Кэри, мы — хорошие клиенты, нам надо угождать. Однако на этот раз я удержался и не выказал своего недовольства, разве что едва-едва, — я твердо решил, что этот обед должен стать в нашей жизни памятным событием.
Кэри обычно любит, чтобы за нее выбирали меню, поэтому я взял карту и стал заказывать обед.
— Икра, — сказал я.
— Одну порцию, — сказал Кэри.
— А ты что хочешь? Лососину?
— Заказывай себе.
Я заказал утку на вертеле с эстрагоном, немного рокфора и лесную землянику. Вот сегодня как раз время и для Gruand Larose 34 года (я уже дал им урок, какой температуры его надо подавать). Заказав обед, я благодушно откинулся на стуле: моя стычка с официантом была забыта; я ощущал, что во время нее вел себя сдержанно, хоть он и сказал, что столик наш занят.
— А что прикажете подать мадам? — спросил официант.
— Рогалик, масло и чашку кофе, — сказала Кэри.
— Но мадам, может быть, пожелает...
Она наградила его обольстительной улыбкой, словно показывая, чего я лишен.
— Рогалик с маслом, пожалуйста. Я не хочу есть. Сижу, чтобы составить мосье компанию.
Я сердито сказал:
— В таком случае и я отменю... — однако официант уже ушел... — Как ты смеешь?
— Что именно, дорогой?
— Ты отлично понимаешь, что дала мне заказать...
— Но я, право же, не голодна, милый. На меня просто напала сентиментальность. Рогалик с маслом напоминает мне то время, когда мы еще не были богаты. Разве ты не помнишь то маленькое кафе у подножья лестницы?
— Ты надо мной издеваешься.
— Да нет же, дорогой! Неужели тебе совсем не хочется вспомнить те дни?
— Те дни, те дни... почему ты не вспоминаешь прошлой недели, когда ты боялась послать что-нибудь в стирку и мы не могли позволить себе купить английскую газету, хотя ты не читаешь по-французски и...
— А ты не помнишь, каким беззаботным ты был, когда дал пять франков нищему? Ах, кстати, это мне напомнило...
— О чем?
— Я давно не встречаю того голодного молодого человека.
— Не думаю, чтобы он принимал солнечные ванны.
Мне подали икру и водку. Официант спросил:
— Кофе подать мадам сейчас?
— Нет, нет. Пожалуй, я буду его потихоньку пить, когда мосье будет есть свою...
— Утку с эстрагоном, мадам.
Я никогда еще не ел икры с меньшим удовольствием. Кэри следила за каждым моим глотком, опершись подбородком на руку и перегнувшись вперед, — видно, изображая позу преданной жены. Поджаренный хлеб похрустывал в полной тишине, но я решил держаться мужественно. Я мрачно доел мясное блюдо, делая вид, будто не замечаю, как она медленно жует свой рогалик, — еда явно и ей не доставляла удовольствия. Кэри сказала официанту: