Винни буквально безвольно проглотил длинный, поучительный, заимствованный, издевательский монолог Бруно Масуччи, а дальше в его ушах прозвучали «откровения» самого Альваро Сантоса:
«Я – охотник. Со своей командой брожу по морю, поджидая свой корабль. Идет время и щекочет мне нервы. Потому что ожидание – неотъемлемая и важная часть промысла. Ночь, обязательно ночь! – и наконец, появляется он, низкобортный красавец! Команда баркаса готовится к атаке! На воду летят лодки, на тросах в них спускается абордажная группа. Ревут моторы, и лодки мчат навстречу жертве!..»
Винни вдруг подумал о том, что Бруно, этот ублюдок Бруно метит на его место. Отсюда и такой тон. Этот засранец увидел в Гальяно людоеда, а его, Винни, представил куском мяса на его тарелке.
– Дон Гальяно хочет видеть тебя, – продолжал Масуччи, вставая. И этот его жест доказал Подкидышу, что он был прав в своих рассуждениях. Робкая поначалу дерзость поперла из Бруно блевотиной. Он никогда не вставал из-за стола первым, всегда дожидался босса.
Память снова вернула Винни на полгода назад: тогда он оставил «Мейер» далеко позади и заглушил двигатель, чтобы не тратить драгоценные остатки топлива. Когда рассвело, на горизонте показался военный корабль; как оказалось впоследствии, шел он под американским флагом, и в нем Трователло распознал фрегат класса Oliver Hazard Perry с его противокорабельными и зенитными ракетами, на фоне восходящего солнца смотревшийся величественно. «Земляки в форме – не те попутчики, с которыми я прошел бы до Нового Орлеана», – высказался вслух Винни. Он был готов бросить свой автомат за борт, подавая пример товарищам, если бы с корабля вдруг спустили шлюпку. Но фрегат прошел в полумиле от лодки, «тактично» не предложив помощи потому, что на лодке ее не просили. Подкидыш, чувствуя на себе блики десятков морских биноклей, неподдельно горестно вздохнул. Только к вечеру им повезло: в лучах заходящего солнца они увидели сухогруз, на флагштоке которого полоскался звездно-полосатый флаг. Винни проявил артистичность, вытянув руку и опустив большой палец, будто путешествовал автостопом. На его вопрос: «Вы в Штаты?» – капитан сухогруза выпучил глаза, что и послужило положительным ответом. «Тогда нам по пути, – ответил Винни. – Поговорим о деле в вашей каюте».
Вот только на борту того корабля Подкидыш по-настоящему расслабился и сказал себе и товарищам: «Дело сделано».
Как оказалось, с выводами он поспешил. Просто невероятно.
* * *
По пути к боссу Винни будто спохватился: кто начал копать под него? Поставь он так вопрос перед Бруно, ответил бы тот на него честно? Подкидыш вдруг вспомнил о теории «облажались», форма которой звучала так: «облажались, а не заговор». Журналисты, падкие до теории заговора правительства, сделали бы свои материалы более достоверными, если бы придерживались теории, что правительство просто облажалось. Разговор о заговоре (что кто-то копал под Винсента Трователло) не стоил выеденного яйца, он просто облажался на борту «Мейера». А теперь пожинал плоды своей грубой ошибки.