– Закоренелый холостяк собрался сдать свою собственность дружной таджикской семье из двенадцати человек! – пригрозил Звягинцев.
– Что?! – обомлела Матильда и забыла про яичницу. – Василиса! Ты слышишь?! – Она бросилась к ванной комнате, из которой та выходила, утирая на ходу полотенцем лицо. – Он собрался нас сдать!
Василиса с укором посмотрела на рассерженного писателя и «успокоила» Матильду:
– Не волнуйтесь, Мотя, все обойдется. Сегодня придет агент из «Корпорации коммунальных квартир» с очередными вариантами обмена. Возможно, они нам подойдут. Вам предложат квартиру в дальнем Подмосковье, откуда ни один писатель, да что там писатель, ни один нормальный человек вас не услышит. Возможно, это будет простая бревенчатая изба, зато в ней можно будет громко петь. А господин Звягинцев переедет в тихую отдаленную провинцию, где для него будет создана спокойная рабочая обстановка в одном из общежитий бывшего завода по переработке удобрений. Мне, как я думаю, достанется сарайчик возле Казанского вокзала.
– Почему это нам провинция, а Василисе сарайчик?! – возмутилась Матильда.
– Хорошо, – сразу согласилась та, – давайте меняться. В сарайчик поедете вы с Федором.
– Я никуда не поеду! – непреклонно заявила Матильда, тряхнув рыжей гривой неуложенных волос. – Еще чего! Пусть предоставляют мне апартаменты в центре столицы, или я против.
– Провинция?! – взвился Звягинцев, нервы которого и так были на пределе возможностей. – Чтобы я стал провинциальным автором?! Да еще в каком-то общежитии?! Дудки! Я никуда не поеду. Мне и здесь хорошо. Взвейтесь кострами черные ночи, мы, интеллигенты, дети не рабочих!
– Меня тоже не устраивают те варианты, которые предлагает корпорация, – пожала плечами Василиса. – Нам следует сплотиться перед натиском агентов. К тому же брильянты, – добавила она шепотом, – все еще находятся в этой квартире. – Последний довод оказался самым убедительным.
– Нам нужно сплотиться, – поддержал ее писатель, – студента я беру на себя. Мотя, вы возьмите Федора. Он не должен выбиваться из общей стаи, то есть, я хотел сказать, отбиваться от коллектива.
В это время в коридоре показалась довольная физиономия Федора, который, напевая: «Ничего на свете лучше нету, чем сидеть на балконе летом», прошествовал в ванную, подвинув Василису, и закрыл за собой дверь. Оттуда раздались звуки воды и фырканье.
– Я понимаю, – прошептал Звягинцев, – что уговорить Федора будет весьма нелегко. Уж очень неадекватно он себя ведет. Конечно, в его положении каждый мог вести себя необычно. Но человека нужно возвращать в прежнее русло.