В 89 году, завладев имениями дворянства и духовенства, буржуазия распорядилась ими, отдав их во владение некоторым из своих членов, в ущерб тем, которые имели на них больше права, так как они сами их обрабатывали. Таким образом, ею была совершена классовая революция. Мы же хотим освобождения личности, без различия класса, и потому хотим вырвать собственность из рук одного класса, передать в распоряжение всех, без исключения, для того, чтобы каждый мог найти возможность развивать свои собственные способности.
И если мы прибегаем к силе, чтобы выполнить это преобразование, то проявляем не стремление к власти, как неосновательно говорят о нас, а напротив совершаем акт свободы, разбивая цепи, сковывающие нас.
Другой аргумент в пользу свободы групп и отдельных личностей в обществе, действительно основанном на солидарности сил и интересов всех, заключается в том, что человеческая мысль беспрестанно прогрессирует, между тем как человек, напротив, дойдя до известного периода, когда останавливается развитие мозга, и парализуется его умственная деятельность, склонен считать безумными все новые идеи, исповедываемые более молодыми, чем он.
Разве, например, идеи 48 года не кажутся нам теперь очень узкими, чтобы не сказать, совершенно ретроградными? И где те несколько человек, переживших ту эпоху и считавшихся тогда одними из наиболее экзальтированных? В каком лагере они теперь?
И нет надобности возвращаться так далеко назад; никто сегодня не пойдет сражаться за идеи, господствовавшие в 71 году: коммунальную независимость и какой-то туманный социализм. Амнистированные коммунары, оторванные ссылкою от умственного течения, вернувшись, в большинстве случаев[6] оказались едва ли не на одном уровне с радикалами, которых они раньше, до событий, оставляли далеко позади себя, и я не хочу доискиваться, где они теперь.
Да, до тех пор пока люди будут стремиться установить единую форму организации, они будут создавать этим преграду для будущего общества; преграду, которая исчезнет только в результате революции, совершаемой новым поколением. Пусть те, кто считает себя выше массы, об'являют себя руководителями и требуют соответствующих учреждений для поддержания своего „протектората”, — это их роль. Мы же желаем истинного равенства и свободы, без ограничений, и думаем, что один человек равноценен другому, каковы бы ни были различия их способностей; мы убеждены даже, что эти различия являются только залогом лучшего функционирования гармонического общества, и хотим не диктатуры одного какого-нибудь класса, но полного, абсолютного исчезновения всех неравенств и привиллегий, на которых эти неравенства основаны.