Чтобы ребенок научился ходить нужно не пеленать его накрепко, а давать ему барахтаться вволю; ошибочна и смешна та теория, согласно которой мы не можем обходиться без опеки, так как не быв никогда свободными, не сумеем пользоваться свободой.
Что касается сторонников реформ, которые говорят нам о медленном движении вперед, о частичных реформах, о терпении и искуссной умелости, то они может быть искренни — мы знаем, что есть между ними искренние — но пусть они идут своей дорогой; мы же не можем присоединиться к ним под знамя их хитроумных измышлений.
Мы считаем нашу идею верной и стараемся пропагандировать ее, выяснить и вразумит тех, кто страдает от современной эксплуатации и хочет освободиться от нее; те, кто из предрассудка или боязни перед огромностью предстоящего труда, отступают, пусть медлят и требуют у эксплуататоров, чтобы они менее жадничали и осмотрительнее грабили. У нас есть готовый идеал, и мы хотим реализовать его, и не желаем итти на уступки из за того, что он мог бы устрашить тех, чью власть мы хотим ниспровергнуть.
Если на следующий день после революции нам придется начинать переходной период, то с нас достаточно того, что мы не сумели его избежать, и неужели еще нам проповедывать идею такого периода?
Правда прежде всего.
Возможно, что когда революция свершится, наши идеи окажутся недостаточно поняты массами, принявшими участие в борьбе, и не сгруппируют их вокруг себя; возможно, что большинство примет только часть их, предоставляя будущим поколениям реализовать остальную часть; возможно даже, что анархисты будут первыми жертвами той власти, которая установится: ведь участь новаторов — страдать за свои идеи.
Человеку убежденному нет дела до всего этого. Не предсказания о том, что осуществимо и что не осуществимо, ведут к освобождению людей, а борьба с тиранией. Человек, искренно убежденный, умеет бороться и страдать и только за то чтобы высказать свои идеи, и ищет награды себе не в удовлетворении мелкого честолюбия и не в льстящих самолюбию успехах, а считает лучшей наградой для себя, если пропагандируемые им идеи привьются в окружающей его среде.
Итак, нам нечего пока заботиться о том, что исполнимо и что неисполнимо, а будем думать только о том, что истинно, справедливо, прекрасно, и предоставим людям самим сделать впоследствии выбор.
Нас успокаивает мысль, что в революционное время идеи распространяются быстро; экзальтация, охватывающая людей во времена народных волнений, ускоряет функции мозговых клеточек, усиливает способность мышления и облегчает понимания таких рассуждений, которые в обыкновенное время не реагировали бы на них совершенно.