Если с одной стороны нельзя силой создать порядок вещей, единственным основанием которого должна быть свобода, то с другой стороны невозможно долготерпением и смиренностью заставить правящие классы отказаться от своих привиллегий.
Не всякий способен подставить правую щеку, получив удар по левой: это — дело характера и темперамента. Может быть, в одном отдельном случае обидчика обезоружит покорность, зато в массе других случаев он воспользуется смирением жертвы, чтобы повторить удар.
Я не говорю уже о том, что такой акт смирения мыслим разве только, когда дело происходит между двумя индивидуумами, но становится совершенно невозможным, когда тот, кто наносит удар, находится за сотни верст от того, кого он бьет, как это происходит при современной организации общества, где всякое насилие отражается рикошетом.
Из диких народов миролюбивые, принявшие европейцев с раскрытыми об'ятиями, в очень скором времени были ими обращены в рабство, и исчезли с лица земли; те же, которые сопротивлялись, хотя и были порабощены, но не так скоро, и от того, что они сопротивлялись, судьба их не стала хуже.
Сила управляет миром, и если разум нас учит, что мы не должны злоупотреблять ею ради притеснения других то вместе с тем он учит, что ее мы можем противопоставить попыткам поработить нас и ею же можем разрушить рабство, навязанное нам в период нашего физического или интеллектуального бессилия.
С самых древних времен до Американской Междоусобной войны включительно невольники выбивались из своего рабского положения только путем многократных восстаний.
Христианство, пройдя через гонения, утвердилось только тогда, когда противопоставило силе силу, и в свою очередь стало притеснителем. Точно также реформация только с оружием в руках добилась признания своей равноправности. А сколько войн пришлось вести крестьянству, прежде чем оно добилось своего современного положения! Идея монархического единства восторжествовала только тогда, когда были разрушены рыцарские замки, а феодальные бароны были казнены. В свою очередь, буржуазия освободилась от опеки, разгромив бастилию и дворцы, казнив священников, дворян и короля, и конфисковав их земли и поместья; теперь она злоупотребляет приобретенной силой, эксплуатируя низшие классы и этим заставляет их прибегать к силе же, ради защиты от ея притязаний.
Насилие порождает насилие, — таков мировой закон! Кто виноват в этом?
Социальная организация с ея антагонизмом классовых интересов ведет нас к революции; сила событий толкает к ней рабочий класс больше, чем убеждение, что эмансипация мирным путем невозможна. Это факт общепризнанный, и отрицать его могут только те, кто хочет уверить нас, будто революция 89 года, отдав власть в руки буржуазии, самым этим фактом навсегда покончила с требованиями, пред'явленными старому режиму. Конечно, рабочий класс, принуждаемый насилием нести на себе тяжесть власти и ужасы беспощадной эксплуатации в свое время роковым образом будет вынужден прибегнуть к тому же насилию, чтобы освободиться от своих притеснителей; тем не менее утверждать, что будущее общество будет создано насилием, могут только те, кто хочет сделать людей счастливыми помимо их воли, или же самоуверенные честолюбцы, мнящие, что они обладают всей суммой человеческих знаний.