Странно, но одиночество в совсем пустом казенном коридоре подействовало на Алекса успокаивающе. Он вытащил книжку и стал читать. Давно ушел «компьютерный мальчик», почему-то попрощавшись с Алексом. Удалился второй следователь, на ходу надевая свой блейзер. А Зайцева все держали. Наконец отпустили и Зайцева. Не глядя на Алекса, он быстро прошел мимо него к лестнице и исчез.
Видимо рабочий день прокуратуры уже заканчивался, поскольку постепенно воцарилась тишина. Большую часть светильников на потолке выключили, оставили только два, в концах коридора. Иногда по лестнице кто-то проходил, но эти шаги редко нарушали общую тишину в здании. Откуда-то просачивались шумы города, маскируемые раньше внутренними звуками прокуратуры: шелест проезжающих машин, отдаленные завывания сирен, какие-то пьяные крики, женский визг.
Когда Алекс, наконец, был вызван, и вошел в кабинет «номер двадцать четыре» во второй за сегодня раз, то он не узнал прежней обстановки.
Верхний свет выключили, и на столе Валентины Игоревны горела настольная лампа. Раньше в этом не было необходимости: благодаря мощным светильникам под потолком света было предостаточно. Но теперь, когда они оказались отключены, в комнате стало полутемно, и совсем мрачно. Свет, отражаясь от блестящей поверхности стола, освещал лицо следователя снизу, так, что все тени на нем стали перевернутыми. Все это странным образом изменило весь вид и выражение лица, которое Алексу вначале так понравилось. Черты обострились и погрубели, стали заметны тщательно скрытые невидимой косметикой мелкие морщинки и круги под глазами. Глаза как-то поблекли и обесцветились. Перед Алексом сидела уже совсем другая женщина, в которой не наблюдалось прежней элегантности, только безмерная усталость, даже изнеможение, и какая-то опустошенность. В комнате она оставалась одна.
— Скажите, у вас есть сотовый телефон?
— Нет, — кратко ответил Алекс.
— Почему?
— Не купил.
— А раньше был?
— Никогда не было, — пробормотал Алекс.
— Пейджер был когда-нибудь раньше?
— Тоже нет. Но если вы мне прикажете, то я куплю.
— Не надо так. Не только у вас сегодня был трудный день… Распишитесь вот здесь… так, тут подписка о невыезде. Вы еще можете потребоваться следствию, как свидетель. Вот пропуск, — уголок рта Валентины Игоревны задергался, то ли от попытки улыбнуться, то ли нервный тик от усталости, — можете идти, вы свободны, — тихо добавила она.
«Почему же вы меня тут мариновали так долго?» — хотел было спросить Алекс, но вовремя передумал.
— Простите, вы не подскажете, сколько сейчас времени, а то у меня нет часов.