— За что боролись, на то и напоролись... — почти не шевеля разбитыми губами, проговорил он и подмигнул себе. — Теперь наш ход...
Весь следующий день Фан пролежал у себя в кабинете, никого не принимал, даже начальника полиции, и только князю разрешил приносить ему молоко, соки и кашу: жевать он не мог.
Илья Алексеевич Шпазма изнывал от страха и неизвестности, но продолжал исполнять свои обязанности, за исключением утреннего доклада.
Весь город знал о случившемся, и, конечно, поползли самые разнообразные слухи. Говорили и о том, что Фана чуть не убили за наркотики и что это дело «красных диверсантов». Узнать же правду никто толком не мог: двери кабаре были с утра заперты, окна завешены. Никому не разрешалось что-либо убирать в зале. Весь день Чадьяров делал примочки, ванны: перед тем как отправиться в «Фудзи-банк», нужно было хоть немного прийти в себя. И дело не в следах от побоев, они-то как раз нужны, но на продолжение второй части задуманной операции необходимы были свежие силы.
Вечером Фан позвал Шпазму. Илья Алексеевич с замиранием сердца явился к хозяину. Он был бледен, робко остановился в дверях.
— Подойди! — приказал хозяин.
Илья Алексеевич сделал шаг и остановился.
— Ближе.
Шпазма сделал еще два шага.
— Спасибо тебе, — проникновенно сказал Фан.
Илья Алексеевич, ожидавший чего угодно, только не благодарности, с изумлением уставился на хозяина.
— Ты настоящий друг, — продолжал Фан, — я видел, как ты сражался вчера, и понял, что в тебе не ошибся.
«Или бредит, или издевается», — решил Шпазма, но промолчал и на всякий случай скромно опустил глаза.
— С этого дня я увеличиваю тебе жалованье, — сказал Фан и устало откинулся на подушку. — Завтра в девять — одеваться и молоко.
— Зеленщика вызывать?
— Нет. Иди.
Шпазма, низко поклонившись, вышел. «Я не знаю, за что его били, — весело думал он, сбегая по лестнице, — но то, что он полный идиот, совершенно ясно! Ничего не понял. С кем он меня мог перепутать в драке?.. С Лукиным, что ли? — Он вспомнил про Лукина и еще раз порадовался: — Наконец-то этот мерзавец получил сполна, до сих пор языком еле ворочает, встать не может...»
А Чадьяров, проводив своего распорядителя, мог спокойно продумать весь ход завтрашней встречи. Через час он сел к столу, раскрыл большой телефонный справочник и велел телефонистке соединить его с «Фудзи-банком».
— Прошу прощения за столь поздний звонок, — сказал Фан вежливо. — Я бы хотел поговорить с господином Тагавой...