— Верю, — подумав, ответил казах.
— Вот и хорошо, — сказал Егор.
— Хорошо, — повторил Кадыркул и пошел обратно к тому месту, где сидел ротмистр.
Лемке встретил его выжидающим взглядом. Кадыркул прошел мимо, остановился у лошадей. Отвязал от седла мешок с продуктами, подобрал винтовки. На Лемке он не смотрел.
— Кадыркул, — негромко позвал ротмистр.
— А тебе я не верю, — сказал казах, снова проходя мимо ротмистра.
Кадыркул с Шиловым подтащили плот к воде. Спрыгнув в реку, Шилов удерживал плот на быстром течении.
— Прошу, господин ротмистр! — крикнул Шилов. — Карета у подъезда!
Лемке осторожно ступил на плот. Вода хлюпала между неплотно скрепленными бревнами. Шилов поднял голову и увидел, что Кадыркул ведет к реке лошадей.
— Куда ты их? — крикнул он.
— Как куда? — растерялся казах. — С собой!
— Нельзя, Кадыркул!
Казах оторопело смотрел на Шилова:
— Кадыркул нельзя без коня... Кадыркул смерть без коня.
Стремительная вода тащила плот, и удерживать его было нелегко.
— Быстрей, Кадыркул! — крикнул Шилов.
— Кадыркул нельзя без коня, — снова прошептал казах. — Два раза от смерти спасал!
— Бросай лошадей, черт подери! — выругался Шилов. — На плот живо!
Казах оставил лошадей, медленно пошел к воде. Оглянулся. Кони стояли, подняв головы, смотрели на людей, чутко поводя острыми ушами.
Кадыркул бросился обратно, обхватил свою вороную кобылу за голову, поцеловал в мягкий теплый нос.
— Прыгай! — закричал Егор.
Прыгнув в реку, Кадыркул с трудом вскарабкался на плот, который уже несло стремительное течение. Упав на колени, он не отрываясь смотрел на берег, где остались лошади, потом ударил себя в грудь и заплакал:
— Кадыркул один раз свой конь был! Нету у Кадыркула коня!
Лемке полулежал на бревнах, облокотившись на мешок с продуктами, равнодушно поглядывал на крутые лесистые берега, далекие и близкие сопки, освещенные лучами новорожденного, еще белого солнца.
Есаул нещадно хлестал нагайкой лошадь по взмыленным бокам. Вот уже несколько часов она без передышки несла его вдоль границы, по берегу реки, туда, где висел над стремниной узкий, сплетенный из еловых ветвей мост. По этому мосту переходили границу контрабандисты, пробирались лазутчики всех мастей. Его часто разрушали, но контрабандисты — народ упрямый. Мост восстанавливали каждый раз.
К передней луке седла был прикручен веревками баул с золотом, сбоку, в чехле, висел «льюис». Есаулу оставалось уже совсем немного, каких-нибудь двадцать верст, — и он вне опасности! Свободный, богатый! Как хорошо, что судьба послала ему этого Лемке и чекиста!
И вдруг лошадь споткнулась. Брылов чуть не вылетел из седла, но удержался. Натянув, повод, он врезал под ребра коня шпоры. Лошадь захрапела, вздернула морду. На порванных трензелем губах запузырилась кровавая пена. Лошадь судорожно, из последних сил сделала еще несколько скачков вперед и упала на колени. Брылов скатился на землю, со злобой выругался. Лошадь, как бы собираясь с силами, выставила правую ногу, напряглась, чтобы подняться, и вдруг медленно повалилась на бок. Брылов с силой ударил ее сапогом в живот. Лошадь не вставала.