– Пожалуй, – согласилась Коко. – Или только к маме. Он готов целовать ей ноги. Честно говоря, если они не расстанутся, на ближайшие несколько лет покой нам обеспечен – мама будет счастлива.
Джейн согласно кивнула.
– А что будет, когда она состарится? Я имею в виду, состарится по-настоящему?
− То же самое, что со всеми нами, – вмешалась Лиз. – Все мы надеемся, что близкий нам человек не умрет и не бросит нас. Но в какой-то момент происходит или одно, или другое, – заключила она, кинув нежный взгляд на Джейн.
– Я никогда тебя не брошу, – шепнула Джейн. – Клянусь!
– Лучше не надо. – Лиз наклонилась и поцеловала ее.
– Ладно, не буду вам мешать. – Коко зевнула и встала из-за стола. – Пойду переоденусь, до приезда мамы меньше часа, – напомнила она.
Все разошлись по комнатам, а незадолго до полудня собрались на кухне, успев принарядиться.
Флоренс, как всегда пунктуальная, явилась в гости в белом костюме от Шанель, черных лодочках из кожи аллигатора и собольей шубе. Ее жемчуга и макияж были безупречны. Гейбриел надел серые слаксы, блейзер и еще один галстук от Гермеса с бледно-голубой рубашкой. Вдвоем они словно сошли с разворота в глянцевом журнале. Коко и Лиз предпочли менее официальный стиль – свитера с элегантными слаксами, Джейн – ярко-красное свободное платье, но даже в нем она чувствовала себя неудобно на протяжении всего обеда.
Перед тем как сесть за стол, все обменялись подарками и остались полностью довольны. Мать подарила дочерям чеки, как делала каждый год, а третий чек, на сумму чуть поменьше, достался Лиз. Флоренс часто повторяла, что так боится ошибиться с подарком, что предпочитает дарить деньги. Гейбриел получил от нее часы «Картье», которые сразу же надел, а сам преподнес Флоренс изящную бриллиантовую брошку, которая уже красовалась на лацкане ее жакета. Кукла в розовом платье, выбранная Флоренс в подарок Элисон, была чуть ли не с малышку ростом.
Вскоре они сели за стол и провели за праздничным обедом два часа, затем перешли в гостиную, где долго болтали и пили кофе. Наконец мать, Гейбриел и Элисон уехали, увозя свои подарки. Тем же вечером они вылетели в Лос-Анджелес, доставили Элисон к ее матери, а на следующее утро отправились в Аспен.
Коко пробыла в гостях у сестры до шести, помогла убрать со стола и наконец распрощалась. Ее уговаривали остаться на ночь, но после двух дней в кругу родственников Коко настоятельно требовалось одиночество, поэтому она забрала Салли и повела фургон к Болинасу. Ее встретил пустой и холодный дом. Коко развела огонь в камине, села на диван и, глядя на пляшущее пламя, задумалась о двух прошедших днях. Она не позволяла себе вспоминать ни о Лесли, ни даже о Хлое, твердя, что следует благодарить судьбу за все, что у нее есть. Она чудесно провела Рождество, а долгожданное примирение с Джейн стало для нее лучшим подарком.