— Это правда, что Саид требовал расстрела Чжао? — вдруг спросил Джура.
— Я был тогда в крепости, — ответил Таг. — Никто не знал, кто отравил воду, а сторожил Чжао. Я видел, к водоему подходил Саид, подходили и другие.
Джура ничего не ответил. Чжао возвратился и поднялся к Джуре.
— Я прислушался к крикам зверей и птиц, как ты говорил, — прошептал Чжао. — На этой южной горе из ущелья три раза свистели улары, в разных местах: сначала там, потом там. — И Чжао показал рукой, где кричали улары. — Одна стая пролетела оттуда мимо меня. Птицы очень напуганы. Это не от зверя.
— Они там! — уверенно сказал Джура и тоже показал рукой на юг.
— Ты совсем ничего не ешь, Джура, это плохо. На, возьми. — И Чжао протянул лепешку.
— Не до еды! — ответил Джура.
— Чжао, как баба, только и думает что о еде да отдыхе! — послышался голос Саида, и его голова показалась из-за выступа.
— Ты неправ, Саид… — начал Чжао.
— Не верь ему, Джура, он болтает просто так. Верь мне!
— Мы поднимемся на гору к югу от нас, — сказал Джура тоном, не терпящим возражения.
— Я это самое хотел посоветовать тебе, — смиренно заявил Саид.
— Нехорошо друзьям ссориться, — обратился Джура к товарищам. — Уничтожить басмачей — наше общее дело. Разве ты, Саид, не так же мучился в яме, как и Чжао? Подайте друг другу руки!
Оба улыбнулись — Чжао печально, Саид насмешливо — и подали друг другу руки.
За последнее время Джура подмечал странную неприязнь между Чжао и Саидом. Их пререкания и ссоры сердили Джуру. Разве так себя должны вести настоящие друзья? Но Джура считал, что виной всему утомление, бессонные ночи и неудачи. Как только они перебьют басмачей, все уладится. Подружившись с Чжао и Саидом еще в яме-тюрьме, Джура раз и навсегда считал их верными друзьями. Друг есть друг. Дружба — самое святое на свете. Об этом пели манасчи. Песни о дружбе были известны каждому.
— Ты чего? — спросил Джура, заметив, что Таг прятался в тени во время его разговора с Чжао и Саидом и ни на минутку не заснул, хотя еле держался на ногах от усталости.
— Так, ничего, — уклончиво ответил Таг.
— Я прикажу привязать тебя к коню, и ты выспишься в седле.
— Не надо, — ответил Таг и, показав револьвер, привешенный на ремешке к кисти правой руки, добавил: — Его дал мне Козубай и приказал: «Никогда не оставляй Джуру наедине с Саидом и Чжао».
— Ложись и спи, мне не нужно нянек! — ответил Джура и нахмурился.
При подъеме на гору три лошади окончательно выбились из сил. Их оставили на склоне горы, надеясь, что они со временем оправятся: вокруг было много травы, внизу была река. К утру в ложбине по ту сторону горы нашли еще горячие угли.