— Через горы, — ответил Джура. — Там горят камни и играет музыка.
— Бредит, — сказал кто-то из бойцов.
— Почему он черный, товарищ начальник? — спросил другой, не понимавший по-киргизски.
— Станешь негром! Он был на большой высоте и очень устал, вот и почернел, — ответил третий.
Джура открыл глаза и медленно заговорил:
— Тагай ушел на восток, и я думаю, что он прячется в горах Биллянд-Киика. Он — моя судьба и мой стыд. Месяцами я думал о нем, страдал из-за него — и вот он ушел туда, а я здесь! — И Джура горестно махнул рукой. Он был слишком утомлен, чтобы скрывать свои чувства и сдерживаться.
— Да зачем ты здесь? — опять спросил Максимов, не переставая трясти заснувшего Джуру.
Тэке рычал. Джура опять проснулся.
— Так я же обещал им поймать одного басмача, забыл, как его зовут, — сонным голосом ответил он.
— Поймал?
— Там, возле камня… — Джуре показалось, что он кивнул головой, но голова его упала на грудь, и он опять заснул.
Максимов поднялся, обошел камни и почти сразу наткнулся на пленника. Руки и ноги у него были связаны, а одна нога забинтована. Максимов вынул электрический фонарик и осветил лицо лежащего.
— Балбак, имам Балбак! — радостно и громко закричал он.
Примчался Тэке, стараясь отогнать бойцов от человека, вверенного ему для охраны. Сбежавшиеся бойцы толпились вокруг Балбака.
— Проснись же, проснись! — говорил Максимов. — Ты поймал самого имама Балбака! Ведь и мы за ним скакали. Ты спас тысячи людей. Понимаешь, поймал самого Балбака! Черного Имама! А мы захватили его друзей. Да проснись же, Джура!
— Дай мне заснуть! — крикнул Джура, сердито отталкивая Максимова.
Максимов вместе с бойцами перенес Джуру и Балбака к завалу у Сарезского озера, где уже стояли палатки отряда.
Пока боец разрезал ичиги на распухших ногах Джуры, чтобы растереть ему ноги спиртом, другой мазал вазелином его руки, а третий подкладывал Джуре под голову свою шинель.
Верный Тэке метался от палатки, где лежал Джура, к палатке, куда поместили имама, свирепо лая на бойцов. Но пес не кусался, понимая, что это друзья его хозяина.
Восходящее солнце озолотило края белых облаков, притаившихся над Сарезским озером, и сквозь туман выступили синие воды огромного озера. А Джура спал.