– Недавно пришли, – сказал Почтарь.
– Да ты откуда под землей своей знаешь?
– По верху люди идут – а внизу эхо отдается, – непонятно ответил монах. – Мне внизу все слышно, все видно, когда нужно. Вам в Храм надо идти, больше некуда.
Снаружи раздался стук и шорох осыпающейся земли. Юна Гало зажмурилась, сжав кулаки, замерла на несколько мгновений, потом открыла глаза. Потерла ладонями щеки.
– Да, идем, – сказала она прежним решительным голосом. – Но сначала похороним Луку.
– Ну так чего вы там топчитесь? – проворчал Чак, по-прежнему стоявший в проломе. – Мне одному могилу копать?
Мы вышли на поверхность. Когда-то здесь была обычная московская улица, а теперь – растрескавшаяся, в рытвинах, заросшая кустами и бурой травой асфальтовая полоса и руины вокруг. Стояла тишина, по высокому серому небу ползли облака. Прохладный ветер шелестел пожухлой листвой деревьев, растущих между развалинами жилых домов. Где-то далеко едва слышно гудел мотор.
Мне вдруг захотелось взлететь. Возникло ощущение, будто я в кабине самолета – но не своего штурмовика, а в легком спортивном самолетике, парю на потоке восходящего воздуха, отключив мотор... Юна упоминала каких-то небоходов с их дирижаблями. Интересно, есть у них самолеты? Пусть простенькие, типа того, в котором я хотел возить туристов на острова. Если мне суждено остаться в этой реальности, надо обязательно найти небоходов. Я не подземный крот, вроде Почтаря, но и не наземный житель. Мне нравится небо.
Чак стоял у стены полуразрушенного здания станции, сжимая обломок доски. Он успел раскидать камни и осколки бетона на небольшом пятачке и даже немного разрыть землю.
– Ну, помогайте! – Карлик вонзил острый скол доски в землю.
Я прикинул, что Чак ушел копать могилу еще до того, как Лука Стидич умер – была в этом какая-то циничная расчетливость, – но вслух ничего не сказал.
Почтарь, оказавшись снаружи, совсем сгорбился, прикрыл глаза и накинул на голову капюшон, стянув его края шнурком.
– Чем копаешь? – глухо пробубнил он. – Вот этим, этим сподручнее.
Монах расстегнул хламиду, распахнул полы. Под ней на ремешках висело много всего, и среди прочего – небольшая раскладная лопатка. Пока Почтарь отстегивал ее, я спросил у Чака:
– Сколько у тебя ножей и патронов? Дай мне их.
– Ножи? Ползуна тебе в зад, а не ножи, – откликнулся он. – Я без ножиков своих как без пальцев. Два их у меня – и ты ни один не получишь. А патроны – ладно, бери...
Хауда и один из пистолетов Луки остались внизу. Взяв патроны, я пересчитал их и сунул в карман куртки. У меня нож, у Чака их два, у Юны кинжал. Да гарпунер Почтаря... хотя его, скорее всего, можно не считать. Вон как монах жмурится и морщится на свету.