Бухарин, как говорил Слепков, не в первый раз со мной заговаривает на эту тему, но я до сих пор думал, что это случайно. Теперь я вижу, что эта мысль упорно преследует Бухарина».
Заметим: на допросе, проходившем двумя днями раньше, Астров говорил почти то же самое[293] (о чем ниже).
На очной ставке с Бухариным 13 января 1937 года Астров припомнил слова Томского, который хвастался: когда «правые» придут к власти, с партийными лидерами они церемониться не будут. Астров понял так, что речь идет об их физическом устранении:
«Томский сказал… что в серьезной борьбе за власть, которую мы ведем, без арестов обойтись нельзя, что сейчас они нас арестовывают, а потом мы их будем арестовывать. Когда мы придем к власти, мы церемониться не будем. Это высказывание Томского было принято собравшимися, как сами собой разумеющиеся вещи».[294]
Дополнительно Астров заявил, что Бухарин тоже разговаривал с ним о «терроре», то есть об убийстве:
«Бухарин мне сказал, что я имею основания уцелеть от ареста… Он сказал, что мне важно сохраниться на свободе, потому что мне придется продолжать террористическую деятельность Слепкова по подготовке убийства Сталина».[295]
За два дня до очной ставки — 11 января 1937 года — Астров дал признательные показания в НКВД, в которых категорически заявил, что Бухарин говорил именно об убийстве:
«Я вспоминаю мою беседу с БУХАРИНЫМ, состоявшуюся летом 1931 года или 1932 года, во время которой БУХАРИН на сей раз уже в прямой форме заявил о необходимости убить СТАЛИНА. Развивая дальше эту мысль, БУХАРИН подчеркнул, что при отсутствии СТАЛИНА никто не сможет сплотить партию, и это даст возможность нам захватить руководство в свои руки».[296]
От обвинений в «терроре» Астров отрекся в 1989 году, когда уже никто (включая его самого) не мог сопоставить его слова с тем, что было на самом деле сказано им в показаниях 1937 года. Но от всех остальных своих антибухаринских обвинений Астров не отказался даже в годы горбачевской перестройки и гласности.
Вряд ли кто-то стал бы возражать или удивляться, если бы в 1989 году или позднее Астров солгал, что его жестоко пытали или издевались над ним. Он тем не менее настаивал, что его не били, не пытали, а вместо этого корректно вели себя с ним на допросах!
Свидетельство Астрова в любом случае нужно признать веским доказательством вины Бухарина, даже в отсутствие других подтверждений. Но такие свидетельства есть, и их немало. К примеру, за один лишь день 16 февраля 1937 года Бухарин получил увесистую пачку с двадцатью стенограммами допросов, в которых ему инкриминировались различные преступления.