Ходатайство, конечно, предназначалось не для широкой огласки, а возможно, только для очень узкого круга лиц, избранных в Президиум Верховного Совета СССР, включая Сталина и членов Политбюро. Написать такое обращение — последняя в жизни Бухарина возможность напомнить, что в действительности сам он, дескать, невиновен, но «хорошо вел себя» на суде и выполнил поставленную перед ним задачу. Однако вместо намеков и напоминаний мы видим, как он еще и еще раз подтверждает свою вину только во все более жестких выражениях.
Постановление о «реабилитации» Бухарина, принятое 4 февраля 1988 года Пленумом Верховного суда СССР, благодаря нынешним российским властям продолжает оставаться на секретном хранении. Но копия документа из т. н. «архива Волкогонова» позволяет убедиться воочию: Верховный суд грубо исказил и, в сущности, сфальсифицировал некоторые из представленных там документов. Ясно ведь: незачем прибегать к каким-то подлогам, если есть неопровержимые доказательства бухаринской невиновности.
Подытожим: нет ни единого свидетельства насильственного принуждения Бухарина принять на себя вину за преступления, которые он сам отказывался признать как действительно совершенные им деяния. Все имеющиеся доказательства говорят об одном: его показания заслуживают высокой степени доверия. Впрочем, есть одно исключение — письмо Бухарина Сталину от 10 декабря 1937 года. Кратко мы рассмотрим его позже, а пока лишь укажем: предположения о невиновности Бухарина оно тоже не подтверждает.
Кроме того, бухаринские показания хорошо согласуются с тем, что в январе 1937 года на втором московском процессе поведал Карл Радек. Последний, к примеру, указал на В.К. Путну как на одного из видных представителей троцкистской организации в Красной Армии. Бухарин же добавил еще и Примакова, хотя того не называли ни Радек, ни другие подсудимые. На процессе Радек говорил о некоем (безымянном) германском «пресс-атташе», а Бухарин в показаниях от 2 июня 1937 года указал его фамилию — Баум.
Бухарин внес и кое-какие дополнения к показаниям Радека. Так, на втором московском процессе последний припомнил, как Пятаков рассказывал ему, Радеку, о сколоченной в Туле «какой-то террористической группе».[128] Бухарин же в своих признаниях пошел дальше, показав, что именно Радек и ездил в Тулу с заговорщическими целями. С теми же задачами, как отмечалось Бухариным в показаниях от 2 июня 1937 года, Радек бывал в Горьком. Оба факта не упоминались на январском процессе 1937 года.
ПРИЧАСТНОСТЬ К ЗАГОВОРУ ГЕРМАНИИ И ЯПОНИИ