– Наконец то! Как же я вас ждал! – Счастливо выдохнул позади Юра.
Всё утро прошло в хлопотах по приёму новых гостей. Иван суетился, поглядывая на дядю Геру, не зная, как ему пока реагировать на этого человека. С одной стороны – нормальный мужик, умный и правильный. А с другой стороны… папаша того урода. При воспоминании о Стасе челюсть у Вани сразу начинала ныть. Машка всё утро старательно прятала глаза и старалась не попадаться Ивану на пути, как впрочем, и остальным жителям Юрьева. Мужички невнятно представились и, следуя команде Лужина, поступили в полное распоряжение хозяина хутора. Растерянный Юрка кое-как определил им фронт работ на огороде и парни, едва позавтракав, принялись за дело. Ну а врач, мобилизовав в помощь Аллу, занялся Анастасией.
Послеполуденная жара долбила по голове так, что думать не хотелось ни о чём, и делать тоже ничего не хотелось. Разговор, тщательно оттягиваемый обеими сторонами, был неизбежен, как крах мирового империализма. Маляренко вздохнул, достал из погреба бутыль бормотухи и кликнул Лужина.
– Надо обсудить кое-что, как считаешь?
Лужин, отдыхавший в теньке, немедленно поднялся, словно ожидал этого приглашения и направился к столу.
– Ты знаешь. – Дядя Гера тщательно обдумывал каждое слово. – Хочу у тебя прощения попросить. За Стаса. Погорячился парень. Я хочу, – голос Лужина стал твёрже и уверенней, – чтобы ты понял и осознал правоту его действий. И простил его за это. Дядя Гера пальцем ткнул в сторону Ваниной челюсти. «Нормально!»
Наглость Лужина восхитила Маляренко. Внешне его лицо не изменилось, но те крохи хорошего отношения к этому человеку, что у него ещё оставались – враз исчезли.
– Знаешь, что Я тебе скажу. – Иван улыбнулся самой милой улыбкой. – Если бы ты тогда пришёл, то я бы тебе, твоим людям, твоим внукам, почти всё бы отдал просто так. Понимаешь? Для меня «выживание человечества, цивилизация» – это не просто слова, как бы это высокопарно не звучало. Слишком много мы тут ошибок сделали, – Иван обвёл рукой посёлок. – Слишком много крови пролили. Я сильно поумнел. Раньше бы я ещё поборолся за то, что вы у меня УКРАЛИ, а сейчас… да подавитесь, нахрен!
Лужин откинулся на спинку кресла и присмотрелся к Ивану. Прищуренные глаза Георгия Александровича смотрели жёстко и зло.
– Мой сын был абсолютно прав, когда взял судьбу этих людей в свои руки. Ты просрал этот посёлок, просрал себя, свою бабу и своё будущее.
– Так! Стоп! – Иван хлопнул ладонью по столу. – Давай, Гера, – он выделил такое обращение голосом, – Гера, успокоимся. Руганью мы тут мало чего добьёмся. Я понимаю, почему вы меня ещё не грохнули, особенно сынок твой, мент поганый… Дядя Гера дёрнулся. Иван хмыкнул.