Но она не могла выдержать его взгляда.
— Милый… — Она пошатнулась, однако удержалась на ногах, ухватившись за край стола. — Милый, когда у тебя будет новая жена, вспоминай, как я тебя любила.
Она опустилась на стул, лицо потухло.
— Я выведу машину, — пробормотал Морчек и поспешил прочь из дома.
Еще чуть-чуть — он бы и сам разрыдался.
Измученный и подавленный, он подошел к гаражу. Мире — конец. И вся современная наука бессильна тут что-либо сделать.
Он остановился у гаража, приказал:
— Задний ход!
Автомобиль послушно дал задний ход и, подъехав к нему, затормозил.
— Что случилось, хозяин? — спросил автомобиль. — У вас озабоченный вид. Голова не прошла?
— Да нет. Мира… Мира сломалась.
Автомобиль помолчал. Потом участливо произнес:
— Разделяю ваше горе, мистер Морчек. Могу я быть полезен?
— Благодарю, — ответил Морчек. — Боюсь, мне уже никто не может быть полезен.
Хорошо, когда в такую минуту рядом друг.
Автомобиль подкатил к подъезду. Морчек устроил Миру на заднем сиденье, и автомобиль сразу мягко тронулся с места.
Машина деликатно хранила молчание всю дорогу до самых ремонтных мастерских.
Дэвид Тернер — суетливый молодой человек — соскочил с автобуса и засеменил к дому. У бакалеи на углу он призадумался: что-то ему здесь было нужно… Ах да, масло. Утром всю дорогу от дома до автобусной остановки твердил себе: «Масло, на обратном пути куплю масло, пойду мимо бакалеи — не забыть про масло».
В магазине, дожидаясь своей очереди, он изучал банки на полках: появились свиные сосиски, говяжья тушенка. А вон булочки — горкой на подносе… Тут женщина, за которой он стоял, отошла от прилавка, и продавец взглянул на него.
— Сколько стоит масло? — осторожно приценился Дэвид.
— Восемьдесят девять центов, — обронил продавец.
— Восемьдесят девять? — нахмурился Дэвид.
— Дорого — не берите.
Продавец уже смотрел на следующего покупателя.
— Будьте любезны, сто граммов, — попросил Дэвид, — и шесть булочек.
«Пожалуй, не стоит больше заходить сюда, — говорил он себе, шагая с покупкой к дому. — С постоянным клиентом могли бы и повежливей разговаривать».
В почтовом ящике лежало письмо от мамы. Дэвид сунул его в сумку поверх булочек и поднялся на третий этаж. У Марсии — единственной соседки на этаже — света не было. Дэвид отпер дверь, перешагнул порог и щелкнул выключателем.
Каждый вечер возвращался он сюда с работы, и дом ждал его: приветливый, теплый, уютный; маленькая салатная передняя, где уместился столик и четыре аккуратных стула, в углу — вазончик с бархатцами… Из передней две двери — в кухоньку и большую комнату. Комната служила гостиной и спальней. Вот только с потолком беда: осыпается в углу, войдешь в комнату — сразу заметно, уж Дэвид чего только не делал…