Зато Виталий Эдуардович, неожиданно рано вернувшийся из больницы, с большим удовольствием потрогал Катин оживший живот и даже посоветовал невестке делать особую гимнастику, чтобы держать будущего внука или внучку в постоянном тонусе. Явившийся следом за отцом Герман даже потерял аппетит от известия, наскоро затолкав в себя Дусино жаркое, уединился с женой в спальне и около часа прижимался ухом к Катиному животу, с восторгом слушал доносящиеся из него слабые переливы и даже пытался разговаривать с ребенком. В этот вечер Катя заснула абсолютно счастливым человеком. Она не знала, что этот день и эта ночь будут последними по-настоящему счастливыми в ее жизни.
Юля старалась ездить на кладбище как можно реже. У могильного холма на нее накатывала такая тоска, что впору было окопаться рядышком с Родиком, накрепко прижаться спиной или боком к его еще не тронутому тлением гробу. Та установка на позитив, которую Юля дала себе после возвращения из разрушенного торгового центра, сходила на нет в юдоли печали и скорби. Молодая женщина собиралась начать новую жизнь, но делать это надо было явно не на кладбище. Хотя по всем правилам Юля должна была бы ходить в черных одеждах и посыпать голову пеплом, она отправилась в один из лучших в городе магазинов и решила купить себе что-нибудь празднично-яркое. А окружающие пусть думают что хотят. Ей больше нет до других никакого дела.
Пройдя сквозь крутящиеся двери в холл универмага, Юля сразу ступила на движущийся эскалатор, который вывез ее прямо к черному манекену, наряженному в ярко-оранжевый плащ. Аллегория была очевидна и однозначна: аспидно-черное вдовство, выглядывающее из одежки цвета того самого оранжевого шнура, который погубил ее мужа. Юля обошла недвижимую пластиковую дамочку кругом и поняла, что непременно купит себе именно этот плащ. Назло всему и всем. Лето идет к концу, и сквозь хмурые слякотные дни осени Юля будет нести себя навстречу новой жизни эдаким веселым апельсинчиком.
Продавец, молодой жизнерадостный парнишка, громогласно одобрил ее выбор и даже нацелил покупательницу на соседний отдел, где продавалась по-модному огромная лакированная сумка в тон плащу. Юля отстегнула от своей зарплаты еще одну кругленькую сумму, уложила в новую сумку новый плащ и отправилась домой.
Не успела Юля войти в квартиру, взорвался звонком телефонный аппарат. Молодая женщина вздрогнула, быстрым шагом прошла в комнату, но сразу снять трубку не смогла. Ей почему-то показалось, что звонит Родион. Юля застыла около надрывающегося телефона в надежде, что он сам собой замолчит, но тот униматься не собирался. Молодая женщина по-детски вздохнула, сняла трубку и пробормотала что-то маловразумительное: то ли «да», то ли «я»...