Порой Витя, не выдерживая ее убогого смирения, приглашал Галю вместе с нами попить чаю, но она, мотнув головой, поспешно покидала кухню. Когда же ее маленькая фигурка скрывалась за дверью кухни, он со вздохом облегчения произносил:
– При Гале я чувствую за собой непонятную вину: скромная, порядочная девочка, а своего угла не имеет.
– Именно, что углом и довольствуется, – с раздражением роняла я.
– Ты бы поспрашивала у знакомых, может, у кого есть комната на примете?
– А платить кто будет? У нее только пособие по безработице. Мы тоже концы с концами едва сводим. А при своей работе я должна прилично выглядеть! Туфли новые не на что купить! Ведь для студентов одежда преподавателя не менее важна, чем содержание его лекций.
– Ну, загнула! Я в универе даже не замечал, во что преподы одеты. Думаю, и твои студенты такие же! А для меня ты – красавица в любой одежде. А без одежды еще лучше!
Витя сгреб своими руками мои ладони и поцеловал их:
– Я заново влюблен в тебя, Долечка! Так счастлив, что ты пришла ко мне жить! Теперь один вопрос: когда поженимся?
Я оглянулась на дверь – привыкла держать обстановку под контролем, поскольку в квартире мы никогда не оставались одни. Так и есть, дверь скрипнула, и на пороге кухни показалась бабушка – я едва успела выдернуть свои руки из Витиных.
– Ребятки, вы телевизор сейчас не смотрите? Там по пятому каналу показывают, как иностранные наемники в Афганистане воевали. Я все думаю, вдруг лицо Артурчика где промелькнет. Он тоже, наверно, как ты, представительным мужчиной стал. Вы всегда были похожи, вот я и смотрю такого же лысоватого, только худого – у солдат-то жизнь беспокойная.
– Бабуля, да выключи ты этот телевизор! И Артур погиб не в Афганистане, а в Сербии.
– Значит, опять в моей старой голове все перепуталось.
Когда бабушка вновь ушла в свою комнату, я попеняла Вите:
– Зря вы бабушку расстроили, о гибели Артура ей сообщили. Пусть бы думала, что он в Москве или за границей живет.
– Ей еще тяжелее было бы знать, что он жив, а про нее забыл: не пишет, не звонит.
Пока мы спорили, что можно и нельзя говорить престарелым людям, в кухню заглянула слоняющаяся без дела Галя:
– Ой, извините, я думала, что вы в комнату ушли, и хотела кастрюлю почистить. Сожгла, когда утром кашу бабуле варила! Совсем забыла, что отмокать ее поставила, а сейчас вот вспомнила.
– Мы сейчас уходим, Галя. Занимайся своими делами. – Витя встал и потянул меня за рукав.
Я последовала за ним.
Когда мы снова остались с Витей наедине, теперь уже в комнате, где могли закрыться на задвижку, он с жадностью прижал меня к себе.