Снова к Соколову… Нервничает что-то механик. Сегодня третий раз вызывает, да и вчера столько же. Главное, никаких особых поручений, все по мелочи. И разговаривает, разговаривает. О том, о сём. И смотрит так, словно прямо в печенки залезть хочет! А потом снова велит за работу приниматься.
Следить ему, что ли, поручили… А вдруг узнал каким-нибудь образом всю правду про него? Тогда — беда: одно слово — и расстрел. Стоит только немцам узнать, что он конвоира пристукнул да из эшелона бежал…
Но откуда механик может знать про это! Нечего психовать зря. Никто ничего не знает, и всё!
— Михалыч! Ты что, не слышишь! Во дворе механик-то.
Сверлилкин поспешил во двор. Там небольшой юркий тягач тащил на прицепе самоходку с высоко задранной, невиданно длинной трубой орудия.
Соколов жестами показывал водителю, молодому немцу-солдату, куда ставить самоходку. Солдат, видно, был неважным водителем: самоходка подцепила боком стоящий на домкратах «Форд» и поволокла его за собой, чуть не перевернув.
— Олух! — заорал Соколов и, что-то добавив по-немецки, забрался на тягач и оттолкнув немца: — Убирайся вон! — сам взялся за руль и, ловко маневрируя, развернул самоходку, поставив её в самый конец двора.
Легко соскочив на землю, механик кругом обошел самоходку, покачивая головой.
— Ты такую видел? — спросил он Сверлилкина и, не дожидаясь ответа, вытащил из кармана пиджака маленький молоточек и постучал по тракам. Раздался сухой легкий звон — характерный звон отличной стали.
— Ого! — вырвалось у Сверлилкина. — Сталь!
— Да уж. Что скажешь?
— Умеют работать. Этого у них не отнимешь. Мощная бандура!
— Ну, ну. Таких пока немного, я в первый раз вижу.
Три немецких солдата, развернув огромный темно-зеленый брезент, начали старательно укрывать им самоходку.
— Пошли со мной, Михалыч. В мастерские.
Механик прошел к фрезерному полуавтомату, всё ещё стоящему в бездействии, и, показав на него, безнадёжным голосом спросил:
— Может, сумеешь? Шестерни позарез нужны.
Тут бы Сверлилкину сообразить и сказать: мол, я такого станка никогда и в глаза не видел, откуда мне его видеть, но он, не подумав, выпалил:
— Проще, чем сверло заточить! Работали и на таких. — Он тут же спохватился, заметив, что механик вдруг вздрогнул и уставился на него, словно впервые видел. Его худое лицо с большими мешками под глазами на мгновение осветила тень желчной улыбки.
— Вот что… работали, говоришь! А ну-ка, зайди в контору!
Придя в контору, механик уселся на свой стул и, внимательно глядя на Сверлилкина и что-то раздумывая, машинально достал портсигар, долго разминал тонкими пальцами сигарету, потом прикурил от потайной зажигалки, вделанной в портсигар.