Юла грохнула себя по лбу.
— Машка, ты предохранялась?
Та растерялась.
— Ты ничего об этом не рассказывала… У меня с собой ничего не было… Ты думаешь это?…
— А сама дойти до тямы не могла. Фильмы, книги журналы, на что? В школе учили пестики, тычинки, наконец. Вот Маруська, так Маруська.
— Не ругайся, мне плохо. Что теперь будет?
Юлька разошлась не на шутку. Она забыла, что психолог и ни шуточно вопила:
— Явление Христа народу. Ты сама не догадываешься. Ребёнок будет.
Машка слабо оправдывалась, против такого напора Юлы…
— Я обо всём забыла, даже про ремень папы с мамой. А ты говоришь о таблетках.
Юлька проникнув к ней жалостью вдруг опомнилась.
— Не переживай, сейчас поедем к врачу. Приводи себя в порядок.
Маша порылась в сумочке, достала салфетки, вытерла в подтёках косметики лицо. И ладно…
— Забыла зарядить телефон. Кулёма. — Расстроилась она, услышав предостерегающие гудки. — Может, он звонил, а я…
Юлька отмахнулась: тоже, мол, причина.
— Подумаешь, сама позвони, ты же знаешь его номер.
Маша разволновалась:
— Нет, сейчас не могу навязываться. Хотя, час назад, не дождавшись звонка, так бы и сделала.
— Ты точно прибацаная, — ругалась Юлька, толкая её в машину. — Валера, давай в больницу.
— Что у вас?
— Машка съела что-то несвежее, — тут же нашлась Юлька.
Валере крутить баранку без разницы куда. Больница, значит, поедем туда. Врач подтвердил их догадки. — На учёт ставить?
— Нам подумать надо, — ответила за проглотившую язык подругу Юлька.
— Ставьте, — ожила Маша. Её пульс учащённо бился. Тревожные мысли не позволяли ей говорить громче, чем шёпотом:- Что уже теперь, буду рожать.
Вытаращив глаза, Юлька с изумлением смотрела на одевающуюся Машку. В её голове была такая сумятица. Но поборов в себе страх, минуту спустя, отмерев, болтала:
— Вот и хорошо, правильно. Для чего же баба ещё создана. Рожай подруга. Так тому и быть. Клёво как. Представляешь, будет маленький. Я ему коляску куплю. Катать будем.
Маша шла с опущенной головой. Юлькина болтовня не доходила до неё. Вдруг она остановилась и развернувшись к подруге взяла её за локоть.
— Юля, родителям своим не говори ничего, прошу. Страшно представить даже, что будет со мной, если дойдёт такая сногсшибательная "радость" до моих.
— Но, не смелют же на кофемолке, — нерешительно возразила та. — Как же оно будет?
— Не знаю, не знаю. И Саше пока тоже не проболтайся. — Умоляла взволнованная Маша.
— Как скажешь подруга, как скажешь, но ребёнка не скроешь. Тарану сообщи.
— Надо ли. Наверное, это не правильно.
Юлька возмутилась, но, приглушив азарт как можно равнодушнее взяв её под локоть, попробовала настоять на своём.