Петруха вытаращился на него: "Отпускает? Не ослышался?" Минуты бежали в тревожном ожидании. Идти бы, а ему страсть как хотелось укусить командира конников.
— Ты мне не нравишься…,- буркнул "колбасник", подбирая сопли и стараясь выглядеть невозмутимым.
— Надо же… Ну уж какой есть, — хмыкнул тот. — Вряд ли мне захочется скрести для тебя обаяния. Чем острить лучше запомни — я великодушен только раз. Сделай нас обоих счастливыми — исключи второй раз.
Уголки его губ дрогнувшие в усмешке жёстко застыли. Петька поёжился, каменное спокойствие командира леденило душу. Петруха моргал не трогаясь с места ожидая подтверждения своей свободы.
— Что стоишь, пошёл вон, — гаркнул на него Рутковский, и отправился не оглядываясь к своему коню.
Бойцы неодобрительно посмотрели на командира и расступились. Такую контру нельзя отпускать. Но перечить не стали, по уставу не положено. А он поймав их жаждущий расправы над врагом взгляд, достал портсигар, угостил бойцов и сам выудив папиросу, нетерпеливо прикурил, затянулся дымом и объяснил свою точку зрения внимательно смотревшим на него бойцам:
— Может он и враг… Может. Но сейчас он действовал, как обозлённый никчёма мужик и поступок его не вражеская вылазка, а слабость. Вы даже не представляете насколько далеко можно зайти злоупотребляя силой и властью. Я не могу опустится до его уровня. Пусть катится ко всем чертям отсюда.
Юленьке он, естественно, ничего не сказал. Незачем ребёнка волновать. И так она сидела встречая его как на иголках. Сколько не пытала, всё-таки сдержался и не проболтался. Он целую ночь утешал жену доказывая, что девочка не ошиблась в выборе и он самый тот мужчина и есть, который нужен ей. К тому же, он, Костя, из всей мужской братии самый лучший. Юлия улыбалась принимая его нежный пыл. А то она не знает…
Петька — "колбасник" исчез. Вероятно не поверив Рутковскому или боясь, что тот за ночь передумает и арестует его, уехал от греха подальше в Иркутск.
А молодых понесли пути-дороги в совместную неизвестную обоим жизнь. Оба были твёрдо уверены, что выбор сделан правильно и они пройдут по жизни рука об руку только для них начертанным путём.
Молодые шутя прошли период притирок. У них просто не было его. Они понимали друг друга с полуслова. Смотрели на вещи одинаково. Им было безумно сладко вместе. Кто-то из великих сказал, что так понимают друг друга только люди, одержимые одним недугом и это любовь. Должно быть так оно и есть. Скучая он отправлял ей записочки- весточки с посыльным. Она краснея забирала письмо у бойца и читая целовала строки. Иногда оставлял послания под чашкой, сковородкой, платьем, даже в туфле. Она находила и ахала. Светилась счастьем — иначе и быть не могло. Когда она болела или просто ему было интересно с ней малышкой, как с ребёнком понянчится, он брал её на руки и прижав к груди расхаживал по комнате баюкая. Смешно и хорошо. Костя с лёгкостью разубедил тёщу и тестя в том, что военные вовсе не непостоянные и ветреные особы. А он лично вообще ангел из ангелов. Другого Юля от него и не ждала. Ведь Костик невозмутимо — рассудительный, очень милый, мудрый человек, который вселяет спокойствие и уверенность в том, что пока он рядом, всё будет хорошо. Его дипломатический талант легко убеждал любого сомневающегося в своей правоте и направлял в нужное направление. Он выигрывал неравные бои превращая настроенных против людей в своих союзников. Время показало, что этот его гипноз убеждения распространяется не только на неё, родных и близкий им людей, а и на всех с кем довелось ему общаться. Потом была комната в общежитии командного состава. Юлия холостяцкую берлогу шустро украсила вязанными салфеточками превратив в райский уголок. Постель получила кружевной подзор, китайское из розового атласа покрывало и подушки в вязанных кружевах с вышивкой гладью. Юлия вечером аккуратно убирала покрывало доставая ватное двуспальное одеяло, а потом снимая парадные наволочки освобождала для сна подушки. Кровать была узкой и неудобной, поэтому они спали на полу, расстелив одеяло и кинув в голову подушки. Укрываться пришлось Костиным большим полушубком. Он прятал её в тепле своих рук, трепетно прижимая к своему большому телу. "Только бы не замёрзла!" А Юлия норовила высунуть носик и глотнуть воздуха. Потому как находиться всё время в объятиях бушующей лавы — это безумие. Как не сгореть, когда глаза совсем рядом, а губы без устали скользят по губам…