Людке вдруг стало весело, его мышиная возня около её настроения, зарывания лица у неё на груди, враз разогнала тучи и настроила на смех.
Он недовольно заворчал:
— Теперь смеёшься?
— Просто интересно, как ты проследишь за нами, а, если проморгаешь и что-то упустишь?
Он отмахнулся.
— Мои проблемы.
Это раззадорило её и она ринулась в фантазии:
— А вдруг он мне понравится. Очень часто дорожки любви и ненависти пересекаются. Вот что тогда ты будешь делать?
— С одного раза ничего не получится, — беспечно заявил он.
— Вообще, в таких делах бабушка надвое сказала, — съязвила Люда.
— Только не с тобой. Ты же любишь меня, — возбуждённо провёл он горячей рукой по её груди, ускорив тот бег вниз.
— Пусть будет так, если он завтра мне позвонит, я приму его предложение, — поспешила она согласиться, хватая воздух жарким ртом. — Наклонись, я не достаю до твоих губ, чтоб напиться.
— Только после того, котёнок мой, как ты выбухнешь фейерверком.
— Ты меня мучаешь, я сгорю.
— Не сгоришь. Я успею потушить, — шептал он сам горя лучиной. Какое уж тут тушение… Через два часа послушав его мурлыканье и понежась под его ласковыми руками, она уже никуда, ни с кем не хотела ехать. Собственно была уверена, что большой босс не позвонит и не зачем беспокоиться. Всё уже сказано было в пятницу. С чего ещё ему звонить. Кто она для него? Букашка. Но она ошиблась, и Эдуард Алексеевич позвонил. Удивившись, она, помявшись, дала согласие. За собой заезжать Люда категорически не разрешила. И он ждал её около концертного комплекса. Почти не разговаривая, так перебрасываясь на ходу ничего не значащими словами, прошли в зал. Концертную программу смотрели тоже молча. Люде не то, чтоб не нравилось шоу, просто ей было всё равно. Хотелось, чтоб всё быстрее закончилось, и пойти домой. Чувствовала себя как-то гадко. Совсем неправильно и не честно перед Эдиком. А босс опять сунулся со своей услужливостью, предложив подвезти. Она отказалась. Попробовал, затолкнуть её в машину силой, как это делал в прошлые разы, но она, стукнув его по руке, вырвалась и побежала по улочке к метро. Пока они ждали, когда народ покинет зал, чтоб не толкаться, потом разбирались у машины поедет она с ним или нет, площадь и улочки опустели. Фонари горели во весь накал и Людка рванула в свою жизнь. Она бежала, слыша свои шаги. Вдруг её насторожённые ушки уловили совершенно посторонний шорох и, оглянувшись пару раз, поняла, что за ней кто-то крадётся. "Этого ещё не хватало. Ой! Я и забыла", — обомлела она. Предупреждение Эдика о наблюдении напрочь вылетело из головы. — "Ну, конечно, это он". Она замедлила шаг, чтоб рассмотреть его как следует и тут, когда ей оставалось только завернуть за угол и выйти к хорошо освещённой и довольно-таки многолюдной площади метро, почувствовала совсем рядом, сзади, тяжёлое дыхание спешащего человека. "Всё сейчас развернусь и его увижу. Конечно же, не подам вида, что догадалась, но увижу…" Из тормознувшей рядом с ней машины, вылетел её ненормальный генеральный, по-видимому, следовавший за ней после того, как не смог уговорить упрямицу и опрокинул идущего за ней человека на асфальт. Завязалась потасовка. Люда пыталась оттащить босса от мужика, повторяя одно: "Оставьте его, это Эдик. Да, отпустите его, это Эдик". Но директор, войдя в азарт, ввалил мужику не хило, и цепко схватив её за локоть, несмотря на бурные возражения, на этот раз затолкал в машину. "Скорая на расправу за чужие грехи Людка, уже пожалела, что подумала тогда, после бестолковой поездки в Польшу, о нём с теплотой".