— Э, отец, а вот с этим не спеши. Нальём сначала бокалы и до краёв. — Смеялся Эдик, разливая шампанское и коньяк. — Все готовы. Отлично. Причина проста и банальна. Она хотела увезти от вас внука. Представляете? Ну, что же вы онемели. Люда беременна и у вас будет, как у всех нормальных людей внук или внучка.
— Это невероятно, — выдохнула Тина. — Какое счастье, чудо, но зачем же убегать?
— А я и здесь отличился, — Поднявшись, обнял Люду за плечи Эдик.
— Что ж ты ещё отмочил? — заморгал отец.
— Как-то давно зашёл разговор о ребёнке, я ляпнул, что та история не про меня. У меня, мол, такому случаю быть невозможно, и никогда в подобное не поверю.
— И, как она на твой козлиный бред отреагировала? — улыбнулся отец.
— Сказала, что тогда ей остаётся одно, если это случиться, молча уехать. Вот и уволилась. Хорошо хоть подруги болтливыми оказались. Я дар речи потерял.
— Господи, какой же ты болван! Но мы не выпили за чудо и за ребёнка. Отец прав, дуракам везёт.
— Это называется похвалили ближайшие родственники со всех сторон. Чего тебя спрашивается не устроил первый вариант моего рассказа, а? Правды захотелось? Отлично! Чего теперь пенять. Получила сыночка во всей красе.
— Что не делается всё к лучшему. — Отмахнулась Тина.
— Мамуль, это ты сейчас к чему сказала?
— Не заставила б тебя говорить, точила бы зубы на неё, корысть искала, а так я беру её под свою защиту, и будешь получать ты.
— Отлично. А ты отец, что скажешь?
— Удивили и одарили счастьем. Я рад до дрожи в сердце. Мы и не чаяли с матерью, что такое возможно. Свадьбу берём с Тиной на себя. И не спорь. Ты прав, она заслужила. Тина, берёшь девочку в оборот и готовьтесь. Две недели, думаю, вам хватит.
— Алексей, давай не будем им мешать. Детям наверняка хочется побыть вдвоём. Так сказать помириться с вареньем. Спасибо за ужин и доверие, проводите нас. Детка, мы созвонимся, — чмокнула она Люду на прощание. — Береги ребёнка и не давай спуску этому фраеру. Всё хорошо, что хорошо кончается, — бормотала она, — что удумал, говнюк, жизни себя лишить. Вот помучишься, если Бог даст со своим, потом поймёшь, каково это слышать такое.
Когда за ними закрылись ворота, и машина, посигналив огнями, растаяла в морозной ночи, Эдик вернулся домой. Сбросив куртку, понёсся в спальню, где ждала притихшая Людмила.
— Лю, погрей, я замёрз.
— Ты с ума сошёл. Как ты мог им всё выложить.
— Я избавил нас всех от ошибок и нервотрёпки. Мамуля бы во всём искала подвох. Ты плакала от несправедливости, я дулся на мать и все были бы несчастны. А так — меня они любить не перестали, как не переворачивай, а сын. Тебя же никогда не тронут потому, как не за что. Давай, разбираем кроватку и ложимся на постельку. У меня сегодня большие нервные перегрузки. И потом, я тебя хочу.