— Где же отец этого несчастного. — С интересом глянул он на меня.
— Расплющил глаза. Понял, что женился на шалаве и бросил.
— Как же он ей мог ребёнка оставить?
— Эту загадочную уступчивость мужиков, я, сколько разгадываю, осилить не могу. Как жена эта особа дрянная, а получается как мать его ребёнку вполне подходящая, так что ли? Как не крути, получается именно так. И живёт такой папашка всю жизнь со спокойной совестью.
— Ладно, пошли, — поторопил он меня. — Только не через калитку, а давай с тыла.
Я не возражала, ему лучше знать, как ходить в разведку. Мы, на изумлённых глазах пса, перескочили через забор, и пошли, крадучись вдоль него. Потом перебежками достигли сарая и затаились там. Я нервничала, а Ивана вся та ситуация забавляла. Прижимки друг к другу кончились тем, что его потянуло на подвиги. Я почти уступила его жаркому напору, и тут в окне разлился голубой свет. Я, наверное, больно ткнула его под ребро. Он ойкнул и вопросительно уставился на меня: "Мол, что за любовь!" Я развернула его лицом к окну.
— Похоже, действительно телевизор… — заметил он.
— Смотри, кто-то идёт, тут же впилась я пальцами ему в локоть.
Он, успокаивая утопил меня в своих мягких глазах и, наклонившись к самому уху, заметил:
— Точно и причём не с калитки, а с тыла. Что за развалюха за твоим участком?
Я отвечала отчего-то свистящим шёпотом:
— Сёстры самогонщицы. Притон бомжей. Ни калитки, ни забора. Гуляй в любую сторону.
— Вот они оттуда и гуляют. — Ухмыльнулся Иван.
— Кажется, двое мужиков, — присмотрелась я.
Иван похвалил:
— Глазастая. Так и есть. Посмотрим, каким способом они проникнут в дом.
Я комментировала:
— Условный стук в окно. Там у неё кухня. — Тут я насторожилась. — Ты слышишь, плачь ребёнка?
— Нет.
— Может мне кажется… — Я прислушалась. — Нет же… Вот опять.
— Теперь слышал, — кивнул он. — Смотри, смотри… Окно открылось. Они влезают. Вот и вся хитрость.
— Иван, как ты думаешь, что это всё может значить?
Он пожал плечами.
— Трудно предположить, но что тут полный непорядок — это точно.
— Ой, что это? — заслышав сзади шорох, я прилипла к Ивану. По спине пробежал холодок и ноги вроде как задрожали.
— Где? — прошептал насторожённо он, приложив палец к губам.
Сзади раздался не только шорох, но и чих. Приставив меня к стенке, Иван по — кошачьи двинулся в глубь и через минуту выволок оттуда упирающуюся и пытающуюся его укусить соседку Галину.
— Вау!
— Пусти…
— Замри и перестань выписывать кренделя. — Прошипела я змеёй. — Что ты тут делаешь?
— Что и вы, слежу.
— Ты что думаешь, ты похожа на Пинкертона? Ты сейчас на собаку — ищейку похожа, — смеётся вдруг Иван. Тебе чего в человеческом образе-то не сидится, а?