Ян-Улов Хультин вновь появился из таинственной двери в стене той комнаты, которую Хорхе Чавес иронично окрестил «главным штабом борьбы». Полукруглые очки уверенно царили на его внушительном носу. Он повернулся к собравшейся «Группе А». Все сидели, листая документы и записи в своих блокнотах.
— Сегодня утром наше дело получило огласку, — угрюмо произнес Хультин. — К тому же одновременно во всех газетах. Кто-то раззвонил. Или же средства массовой информации естественным образом сотрудничают друг с другом в таких вопросах. Мы еще не локализовали утечку. Не исключено, что просто невозможно сохранить в секрете дело такого масштаба. Но фору в несколько дней мы тем не менее получили.
Он подошел к белой доске, открутил колпачок у фломастера и приготовился стрелять. Фломастер теперь был его служебным оружием.
— В ваших А-мозгах сегодня проходила усиленная работа. Давайте посмотрим на результаты. Нурландер?
Вигго Нурландер склонился над своей темно-синей записной книжкой и заговорил:
— Modus operandi. Я связался со всеми, от ФБР до службы безопасности Лихтенштейна, сделал множество международных звонков. На сегодня известны три группировки, которые практикуют выстрелы в голову, когда речь идет о казни: одно ответвление американской мафии, главарем которой является некто Карпони в Чикаго, самом гангстерском из всех американских городов; наполовину развалившаяся подгруппа РАФ[13] под командованием Ханса Коппфа; объединенный русско-эстонский преступный клан с неким Виктором-Икс во главе, который, по-видимому, можно считать сегментом русской мафии, как ее теперь называют. Речь всегда идет о казнях предателей или доносчиков, и ни в одном из случаев не сообщается о двух и только двух выстрелах. Точно такой же случай именно с двойным выстрелом мне так и не удалось найти. Я продолжаю поиски.
— Спасибо, Вигго, — сказал Хультин. Он целиком заполнил один угол доски. — Нюберг — общие враги?
Импозантному Гуннару Нюбергу, казалось, нелегко было справляться с ручкой, которая как-то неловко болталась в его большой руке.
— Видимо, это не основная нить расследования, — произнес он неуверенно. — Я не нашел никаких безусловных общих врагов. Разумеется, оба убитых прошли через Высшую Школу Торговли, но Странд-Юлен был на семь лет старше, поэтому никаких общих однокашников, на что можно было бы опереться, у них нет. А ведь именно во время учебы люди приобретают себе друзей и врагов на всю жизнь. Лет двадцать назад Даггфельдт выжил своего коллегу из фирмы, которую они вместе основали. Она называлась «Контолайн». Этого человека зовут Ункас Сторм, я нашел его в маленькой фирме по переработке железного лома, он сильно пьет. Он по-прежнему ненавидит Даггфельдта и, пользуясь его же словами, «станцевал джигу на его гробу», узнав об убийстве. Однако он не знал Странд-Юлена. У последнего есть бывшая жена, Юханна, которую он бросил без средств после развода в семьдесят втором году. Трудно представить себе человека, который мог бы ненавидеть сильнее; однако это чисто личная ненависть. Она мечтала «съесть его печень до того, как негодяя кремируют. Жечь его надо было бы так, чтобы он почувствовал, как огонь поджаривает его бока». Я также поговорил с более или менее скорбящими родственниками и пришел к выводу, что по Даггфельдту скорбят все же больше. И сын Маркус семнадцати лет, и дочь Макси…