- Приказано быть сытыми.
Замполит шагал вдоль строя и командовал:
- Султангиреев, в расположение... Акопян, в расположение... Атарбеков... Литбарский, а ты что здесь делаешь?!
- Сказали, Литбарский, тревога. Я пришел. Что мне, трудно?
Митя постарался встать так, чтобы скрыться за впереди стоящим. Замполит ненавидел Митю. Капитан Рюмин попал к ним из Афганистана, после госпиталя. В Афгане его контузило, и теперь у капитана Рюмина тик: он мелко-мелко трясет головой, будто кивает. Желая скрыть это ото всех, он делает вид, будто кивает, чтобы поправить фуражку. И фуражка ходит по его голове, как живая: до бровей, на затылок и обратно. Каждый раз, когда он, расхаживая перед шеренгами, рассказывает, что бывает с теми, кто убегает из караула, прихватив автомат, или с теми, кто отказывается выполнять команды старшего, - все поневоле наблюдают за живой фуражкой. Упадет или нет? Еще ни разу не падала. Рюмин виртуозен, как эквилибрист. Прозвище
у него - Трясогузка.
Капитан Рюмин не любит нерусских. Таджики-киргизы-казахи, грузины-армяне-азербайджанцы, не дай боже, эстонцы-латыши-литовцы - о всех нацменах имеет он свое, вместившееся в три-четыре слова и кривую усмешку суждение. Того, кого он не любит, замполит время от времени ставит по стойке "смирно" и, гуляя вокруг него, как вокруг приглянувшейся статуи в музее искусств, с размаху тычет двумя пальцами в ребра.
- А почему (тык) у вас, товарищ солдат, ремень (тык) на яйцах? А почему у вас (тык) каблуки (тык) на сапогах не чищены? Я вас, расп....в (тык), заставлю Родине служить!
Но это - всего лишь нелюбовь. Ну не любит он нерусских. Сердцу ведь не прикажешь. Митю же он ненавидит. Случилось это, когда Митя, пробегая мимо новенького, вчера лишь прибывшего замполита, на бегу отдал ему честь. То есть - не перешел на строевой шаг, не вывихнул подбородок вверх и в сторону.
- Стой! Как твоя фамилия, курсант?
Все обошлось бы, наверное, пожурил бы немного и отпустил. Но на вопрос "Как твоя фамилия?" Митя ответил с обычным своим - вах! - грузинским акцентом:
- Вакула.
Капитан вздрогнул, посмотрел в Митино лицо.
- Как? Вакулян?
- Никак нет. Вакула.
Он маршировал по периметру раскаленного, как противень, плаца, отдавая честь фонарным столбам, а капитан Рюмин, утирая пот под козырьком, кричал:
- Куда?! Куда локоть выносишь, куда?!
И слышалось в его голосе: "Иуда! Иуда!" А потом он застал Митю беседующим на нерусском языке с Паатой Бурчуладзе из первой роты...
И вот замполит шел вдоль строя и отрывисто отсылал в расположение всех казахов-литовцев-армян. Митя постарался спрятаться за впереди стоящим. В тот самый момент, когда прыгающая фуражка уже наплывала на него из-за панам цвета хаки, на крыльцо вывалился дежурный по части и заорал так, будто надо было докричаться до другого берега широкой шумной реки: