тело, затем добиваешь выбравшуюся душу кинжалом.
Я встал, следовало пойти переодеться с дороги, да и Карл не закончил тренировку. Но прежде чем уйти, сказал:
— То, что их можно прикончить, замечательно. Но очень плохо, что мы не можем узнавать их — это ставит нас вровень с людьми без дара. Рано или поздно правда о том, что на дорогах шалит не нечисть, а души, не желающие отправляться в чистилище, вырвется наружу — и вот тогда мы все попрыгаем. Орден тут же встанет на дыбы и растрезвонит всем, что стражи не могут или не хотят справляться с проблемами.
— Ага, — невесело подтвердил Карл, берясь за даги. — Следом за ними короли и князьки выскажут свои опасения и недовольство, у населения вновь оживут предрассудки, затем ненависть, поползут слухи, что мы колдуны. Кто-нибудь обязательно вспомнит прежнее Братство, еще до раскола, когда люди с даром хапали себе лишние дни жизни и их стали ненавидеть все мало-мальски разумные существа. Соответственно для стражей начнут готовить гвозди и распинать вдоль трактов, как в прежние времена. Ладно… займусь тренировкой. Продолжим беседу за ужином.
— Были какие-то особые причины вызывать меня?
— Спроси у Мириам. По мне, так ты здесь, потому что у нас катастрофически не хватает людей. Павла и двоих его учеников перекинули в Гестанские княжества, Маргарита вернулась в Арденау, Иосиф отправился в Чергий, так как там гудит нешуточная война и стражи нужны как никогда. Ольское королевство крепко на них наседает, много жертв, а значит, и душ.
— Да, я слышал, что на запад идет много беженцев. Бробергер их еще принимает, а Хунга уже закрыла границы. На дорогах начали шалить разбойники, в городах появилось много швали с востока, да и дезертиров порядочно.
— Война, мать ее. Что тут еще скажешь?
Он продолжил тренировку, а я зашел в дом, когда через распахнутое окно услышал злое ржание.
Мне потребовалась минута, чтобы выбраться на задний двор, где находились подсобные помещения, сараи и небольшая конюшня. Тобиас, ругаясь, пытался подступиться к караковому[36] жеребцу ровалийской породы, раздраженному, косящему глазом и только и ждущему, когда человек подойдет достаточно близко для того, чтобы укусить его, а то и вовсе забить копытами.
— Вот ведь дьявол! — ругался слуга. — Я всего лишь хотел убраться здесь! Да стой же ты смирно!
— Он редко кого к себе подпускает. Лучше не рискуй, может убить, — посоветовал я, разглядывая великолепное животное с лоснящейся шкурой и коротко подстриженной гривой.
Услышав новый голос, конь повернул морду в мою сторону, фыркнул и топнул копытом. Он тоже меня узнал.