Красотка Люсьен трудилась не покладая рук – варила ужин, трясла Стасика, если тот не желал засыпать. К единственному недостатку Люси – ее внешности – Маша почти привыкла. Она даже научилась использовать этот недостаток себе во благо: едва у нее просыпался зверский, неконтролируемый аппетит, она тут же звала Люсю и задавала девице какой-нибудь вопрос. Та пускалась в пространные рассуждения, а Маша вглядывалась в лицо очаровашки, рассматривала щеки в рытвинах от прыщей, нос, свисающий над губами. Аппетита как не бывало.
Черные джинсы, купленные с моральными потерями, уже падали с Маши и пузырились сзади. Мария отправилась в магазин и купила себе новые – на размер меньше. Она ликовала. Ее мучения постепенно вознаграждались. Кроме утраченных сантиметров (в талии и бедрах), был еще один приятный минус – у Стасика исчез диатез. Когда маман кормилась пирожными и шоколадом, щеки у младенца горели и шелушились. Теперь пупс побелел и стал на ощупь атласным.
Но расставание с ненавистными килограммами было единственной радостью Марии. В других разрядах – как жена и программист – она выступала крайне неудачно.
Она тунеядствовала. По ее мнению, она вполне могла бы вставить в график кормящей матери несколько часов работы на компьютере. Но Маше так и не удалось найти клиентов. За мелкие, неинтересные проекты она не бралась. Глобальных заказов, типа залесовского, не было. Маша даже начала думать, что, пока она прохлаждалась в роддоме, в городе появились другие суперталантливые программисты, отбивающие у нее крупные заказы. Раньше ей никогда не приходилось простаивать.
Что касается Машиных отношений с Ильей – тут она и вовсе терялась. Она не знала, как вести себя с мужем. Мария еще два раза обнаруживала отпечатки губной помады на его рубашках и один раз нашла длинный волос, зацепившийся за пуговицу брюк.
Этот волос, несомненно, принадлежал юной, свежей девице с длинными ногами, упругим бюстом и розовыми щечками. Мария – опытный трихолог – сделала подобный вывод, изучив волос на свет. Да, факт очевиден – Здоровякин завел любовницу. И она чудовищно молода и бессовестно привлекательна. Маше почему-то вспоминалось лицо Сони Орешкиной, с которой она встретилась в кабинете господина Залесова.
Мария замирала в прихожей перед африканской маской. В пустых черных глазницах сияла насмешка, рот был уродливо изогнут. Мелькали красные всполохи пламени, тревожный гул тамтамов наполнял квартиру. Маска определенно генерировала отрицательную энергию.
«Это все из-за нее, – озарило Марию неприятное открытие. – С тех пор как она появилась в нашем доме, начались несчастья. Рекс пропал. Здоровякин ушел с накатанной лыжни…»