Сидят там себе, в Москве, за тысячу километров, по кабинетам и мудрят, в конспирашки играют. А мы — отдувайся!
Какой от него толк?.. В Лиде, где многие военнослужащие знают, что он помощник коменданта, это, возможно, имеет смысл, но здесь-то зачем?.. От любого на его месте чистильщика было бы сейчас в десятки раз больше пользы, чем от этого тылового пижона.
Я знал, что по расписанию именно он должен был попросить у них и второстепенные документы, а потом предложить им открыть вещевые мешки. Но он молчал, стоял, как майская роза, заложив руки за спину, и смотрел с таким видом, будто все это его ничуть не касалось.
За такие фокусы маленьким копчик массируют!.. Впрочем, я его сразу раскусил, еще когда он меня в городе остановил и начал скрипеть. У меня в ту минуту извилины были заняты более важным, чем приветствие пижона из комендатуры. Однако я сразу извинился, покаялся как бобик, только что хвостом не вилял… А он понес — не остановишь! И я тогда еще понял: с таким каши не сваришь, даже из концентрата!
Между тем Паша как ни в чем не бывало делал свое дело.
Быть живцом в такой засаде — почти все равно что вызвать огонь на себя или лечь на амбразуру, хотя шансов уцелеть здесь, пожалуй, и больше. Как-никак — все основано на предельном риске, весь расчет на подстраховку, но ведь от случайностей никто не гарантирован.
За войну я работал с шестью старшими оперативно-розыскных групп, четверых из них убили. С Пашей мы за этот год так друг к другу притерлись, что если его… если с ним… — подумал я и тут же заткнул себе глотку: «Не каркай, скотина, не каркай!..»
Это надо быть настоящим чистильщиком, чтобы вот так присесть на корточки и, подставив затылок, колупаться с тесемочкой, хорошо зная, что в следующую минуту должно произойти.
Паша опустился на корточки, и я видел только его пилотку, и можно было лишь мечтать, чтобы на голове у него сейчас была каска. Эти трое стояли молча и наблюдали за его действиями. Я не сомневался, что стрелять они не станут — им шум ни к чему. Я не сомневался, что они будут работать рукоятками пистолетов или ножами — оружием в рукопашной надежным, а главное — беззвучным.
И помощник коменданта, стоя рядом с Пашей за его правым плечом, тоже смотрел туда же, вниз, хотя должен бы отступить минимум на метр и фиксировать и «держать» проверяемых. У него было такое лицо, будто где-нибудь у себя в комендатуре он наблюдал за игрой в шашки или в домино.
Тыловая гусятина, лопух злокачественный! Неприязнь к нему разбирала меня: этот идиот все еще не понимал, что и Пашу и его самого сейчас будут убивать…