Мы с Тэлботом Джонсом поднялись на второй этаж по винтовой лестнице, устланной красной ковровой дорожкой. Джонс открыл какую-то дверь и бесцеремонно втолкнул меня в бельевую — повсюду на полках лежали стопки простынь.
— Ни о чем таком ты меня не предупреждал, — заметил я как бы в шутку, улыбаясь во весь рот, но на всякий случай вставая в боевую стойку. Здесь надо быть готовым ко всему!
— Шейн, извини, но я обязан тебя обыскать. Такой у нас порядок. Прежде чем допускать кого-то к мэру, надо проверить, нет ли на госте подслушивающей аппаратуры.
— Я-то думал, меня уже приняли в команду и я теперь свой!
— Не спорь. Повернись, руки в стороны!
Их подозрительность просто зашкаливала! К счастью, аппаратура, которую чуть ли не силой всучила мне агент Лав, осталась на комоде в моем номере отеля.
— Не кипятись, Скалли. Лично я ничего против тебя не имею. Говорят тебе, такой порядок у нас. Когда дело касается Сесила, приходится соблюдать все меры предосторожности. Так что заткнись и делай, что велят.
Я терпеливо перенес еще один обыск, но начал подозревать: если так будет продолжаться и дальше, мне ни за что не удастся представить в суде убедительные доказательства чьей-нибудь вины.
Закончив обыск, Джонс приказал:
— Следуй за мной!
Сесила Братано мы застали в обществе примерно десяти человек, преимущественно красивых женщин. Он развлекал гостей в огромной, обитой деревом игровой комнате, где богатство тоже, что называется, шибало в нос. Во всех углах стояли, лежали и висели навороченные музыкальные инструменты. Я увидел полноразмерный электроорган, электронную клавиатуру, ударную установку и не меньше двадцати гитар с автографами знаменитостей: Элвиса, Джонни Кэша и, конечно, Фрэнки Валли. Каждая стояла на хромированной подставке.
Всю противоположную стену занимал огромный плоский монитор для любителей компьютерных игр. Посреди комнаты стоял старинный бильярдный стол на резных гнутых ножках. Словом, обстановка производила впечатление, но все же из-за обилия вещей казалось, будто здесь свалка.
Его честь Сесил Братано, мексиканец лет пятидесяти пяти — пятидесяти восьми, стоял напротив входа. Я много читал о нем, и у меня заранее сложился образ коррумпированного негодяя. Однако при личной встрече он произвел на меня совершенно неожиданное впечатление. Мэр оказался жизнерадостным коротышкой, в глазах которого мерцали веселые огоньки, с аккуратными усиками и заразительной улыбкой, обезоруживавшей даже издали. Он носил простую белую мексиканскую рубашку гуайявера, хлопчатобумажные бежевые брюки и дорогие туфли — такие стоят не меньше тысячи долларов. Кроме того, на нем было с избытком крупных бриллиантов и золота. С помощью цепочки от его часов какой-нибудь Гондурас мог бы запросто рассчитаться со своим внешним долгом. Редеющие седые волосы мэр зачесывал назад, под ними угадывался череп хорошей формы.