— Ты можешь летать, Ран'к? — спросил Тан, добавляя к имени Ломара своеобразный щелчок рорка; он всегда так делал, обращаясь к нему.
— Нет… конечно, нет.
Тан задумался, подыскивая слова.
— Нет… ты не можешь летать. Точно так же большие не могут нападать на вас, если только вы не нападете на них. Они не могут. Не то, чтобы не хотят. Не могут. Но если вы нападете на них, они могут. И… делают это. Почему и бы нет?
Действительно, почему бы и нет? И все же очевидно, что по инстинкту рорки не были агрессивными.
Время от времени Тан, ни слова не говоря, садился и как бы отключался, ни знаком, ни взглядом не показывая, что видит Рана и Норну. Иногда он молчал, а иногда бормотал что-то тихо, бессловесно; и всегда в такие минуты он смотрел на солнце. Позже он не мог и не хотел объяснить это: пожимал плечами, улыбался своей любопытной, непередаваемой, чуждой улыбкой.
— Рорки делают так?
Легкое движение головой, легкий жест рукой, легкое пожатие плечами, загадочная улыбка.
Рорки… Столетиями люди на Пиа-2 верили, что рорки — это акулы. Теперь же Ран знал, что они скорее подобны дельфинам… Предстояло еще многое, многое, многое узнать.
Появился еще один роркмен, худой, рыжеволосый, краснобородый; он спустился с холма и заговорил с ними. Тан ничего не сказал, так же как и Ран и Норна — она даже не двинулась. Но как бы ощущая ее страх, человек приближался медленно, огибая ее на определенной дистанции; он с незнакомыми звуками и непонятными жестами подошел к Тану, и только тогда начался разговор.
То, что он сказал, очевидно, опечалило его и Тана. Когда их разговор прервался на момент, Ломар спросил, что случилось.
— Здесь вверху, — Тан показал, — человек и три рорка. Все трясутся.
— Трясутся? — Удивленный Ран даже повторил это слово.
Рыжеволосый серьезно посмотрел на него, слегка откинул голову и с трудом выговорил:
— Ихо… адка. — Потом графически изобразил значение слова.
— Лихорадка? — внезапно сообразил Ран. — Токская лихорадка?
— Тохк… ихо… адка, — согласился рыжеволосый. Тан издал знакомые сожалеющие и утешающие звуки. Они ничего не могли сделать, да и никто не ожидал от них этого, поэтому с несколькими гротескными жестами и звуками они расстались.
Местность, по которой они теперь шли, представляла собой широкий луг с пожелтевшей травой, пробивающейся сквозь снег. Ран думал о том, что жизнь обитателей планеты сложилась бы совсем по-другому, если бы первопоселенцы завезли бы сюда хоть какой-нибудь скот. Но Внешний мир считал эту планету лишь источником краснокрылки, и поэтому так все кончилось. Он думал о том, что стоит ли то благо, которое приносит это растение всей галактике, того зла, что принесло оно обитателям планеты.