– Ну допустим, – дрожащим голосом произнесла Изабелла, – допустим, вы правы. И мое настоящее, вернее – первое, имя, которое я очень хочу забыть, – на самом деле Антонина. Антонина Евсеева, да. И диагноз у Антонины имелся, а кто сейчас из детских домов выходит без диагноза? И то, что в буйном отделении психушки оказалась, – было! Было! – девушка вскочила из-за стола и замерла, вытянувшись в звенящую струнку. – А что делать, если сироту угораздило родиться слишком красивой! Если каждый похотливый павиан мужского рода норовит завалить девчонку и оттрахать во все дыры! Если девчонка однажды устала бояться и, украв в столовой вилку, вогнала эту вилку в пах директору детского дома?! Да, ее отправили в психушку! И спасибо тем, кто помогал мне забыть об этом, кто дал мне новое имя, новую жизнь!
– И кому вы были и остаетесь преданной, как собака? – вкрадчиво уточнил Падма.
– Да! Я помню добро! – запальчиво выкрикнула Изабелла.
– Оставьте ее в покое, вы, продажная душа! – презрительно завизжала экзальтированная дамочка, представлявшая модный женский журнал. – Ради денег вы готовы защищать отвратительного ублюдка, измывавшегося над беззащитными девушками, вываливая при этом грязь на голову несчастной жены этого ублюдка! Ну была она в психушке, и что? Какое это имеет отношение к преступлениям Дракулы?
– Самое прямое! – жестко оборвал бабскую истерику адвокат. Голос его из вкрадчиво-бархатного стал металлическим и властным. – Тебе нравилось то ощущение абсолютной власти, которое ты испытывала, получая в свое распоряжение очередную жертву, да, Изабелла?
– Что? – вздрогнула девушка.
– Меня одно интересует – как вы умудрились оставлять биологические следы Алексея Майорова на теле своих жертв?
– Очень просто, – деловито пояснила Изабелла, усаживаясь обратно за стол. – Я всего лишь не выбрасывала использованные накануне презервативы, вот и все.
– Что она несет?! – взвизгнула все та же дамочка, но ее тут же заткнули почуявшие невероятную сенсацию остальные журналисты.
А Изабелла тем временем устроилась поудобнее, закинула ногу на ногу и высокомерно осмотрела собравшихся в зале. Сидевшая за столом женщина больше не выглядела ни хрупкой, ни беззащитной, ни нежной. И если в природе обычно из уродливой и корявой куколки появляется прелестная бабочка, то здесь, сейчас, произошла обратная метаморфоза. Прелестная красотка превратилась в нечто омерзительное и тошнотворное, вызывающее одно желание – раздавить гадость немедленно.
Хотя черты лица и остались прежними, утонченными и красивыми, изменилось только выражение этого лица.