Они обсуждали строительство потайной комнаты, в которой могли бы спрятаться один или два человека в случае, если бы крепость захватили враги. Для этого важного разговора они нарочно пришли в конюшню, чтобы никто не смог их увидеть и услышать. Они хотели поговорить наедине. Я понимал, что не должен подслушивать, но так получилось само собой. В общем, я не стал выдавать своего присутствия, а они продолжали обсуждать, где лучше устроить этот тайник.
Маэстро объяснил капитану, что построить тайник им следует вдвоем, без чьей-либо помощи, и ни одна живая душа в крепости не должна знать о его существовании. Таков, мол, приказ самого Чезаре Борджа.
— Понимаю, — согласился капитан дель Орте.
— Даже ваша жена!
— Разумеется.
— Но я видел вашу жену, — поддразнил его маэстро. — От такой женщины трудно что-то утаить. Она очень красива!
— Это-то и хорошо! — рассмеялся капитан дель Орте. — Потому что, когда я остаюсь наедине с Фортунатой, мы не тратим время на разговоры о строительстве, кирпичах и мортирах.
Однажды вечером мать попросила детей почитать отцу и показать ему свои успехи в чтении. После ужина посуду убрали со стола и разложили на нем книги и пергаменты. Ожидая своей очереди, Россана спросила меня:
— А ты умеешь читать, Маттео?
— Конечно, — ответил я и быстро, не дожидаясь, что она попросит меня почитать, добавил: — Но предпочитаю этого не делать.
— О, но ведь это так весело! — сказала Россана. — Книги — это не только скучная учеба. Знаешь, сколько в них разных интересных историй!
— Я и так знаю кучу всяких историй! — похвастался я. — И для этого мне совсем не нужны книги. В любом случае чтение и письмо — это занятия для ремесленников. Когда мой отец был жив и ему нужно было написать письмо, он нанимал писца. Так что нам не приходилось возиться с пером.
— Отец? — Маэстро взглянул на меня. — Когда ты рассказывал нам историю своей жизни, Маттео, ты мало говорил об отце. Как его звали?
— Пьетро, — выпалил я не задумываясь.
— Хорошее имя, — медленно сказал маэстро, не поднимая глаз.
Он не отрывал взгляда от свитка, который лежал перед ним.
Я проследил за его взглядом. Внизу рукописи стояло имя писца. Простое имя, написание которого я сразу узнал.
Пьетро.
Маэстро поднял свиток и аккуратно его скрутил.
— Очень хорошее имя, — снова сказал он. — Человек с таким именем должен читать и писать превосходно.
Он завязал свиток веревочкой. Потом встал и положил его рядом с другими на высокую полку.
Под спешно выдуманным предлогом я тут же вышел из комнаты.
Взлетел под крышу, в свою комнатку на чердаке, где лежал мой тюфячок на деревянном настиле. Связав в узелок вещи, я проверил, на месте ли мешочек, который я прятал на поясе.