— Если ты не сможешь удержать меня, она тоже погибнет.
Последовало недолгое молчание.
Потом Паоло сказал:
— Пусть так.
— Я согласна с Паоло! — послышался снизу голос Элизабетты. — Если не получится, то мы умрем вместе. На все Божья воля!
Я протянул свободную руку Паоло. Мы вытянулись навстречу друг другу, насколько смогли. Ему нужно было ухватить меня за запястья, только тогда у нас появлялся хоть какой-то шанс. Но между нашими пальцами оставалось еще расстояние в две ладони.
Паоло чуть не зарыдал от отчаяния.
— Надо что-то придумать, — сказал я.
И в этот миг мне пришло в голову, что есть еще один способ одолеть этот уступ. И зависит он от храбрости Элизабетты.
— Послушай меня! — тихонько сказал я ей. — Как ты там стоишь? Надежно?
— Да! — отвечала она. — Я стою на маленьком уступчике.
— Элизабетта, сейчас я перелезу через тебя. Когда вытащу ногу, ты тут же хватайся за эту выемку. Поняла?
— Поняла, Маттео!
— Мне придется поставить ногу тебе на плечо. Как думаешь, сможешь ты выдержать мою тяжесть секунду или две, сколько понадобится, чтобы я смог спуститься и встать рядом с тобой на уступ?
— Да, Маттео!
На этот раз ее голос звучал более решительно. Я почувствовал, как она напряглась, приготовилась.
Я тихо окликнул Паоло:
— Паоло, оставь свой ремень прикрепленным к скале. Когда мы с Элизабеттой окажемся на уступе, вы с Россаной воспользуетесь им, чтобы спуститься пониже, а дальше мы вам поможем.
Когда мы добрались до дна ущелья, солнце уже садилось.
Мы оказались недалеко от того места, над которым находилась часовня.
Паоло отвел меня в сторону.
— Я должен убедиться, что мама и Дарио действительно погибли, — сказал он.
— Я пойду с тобой.
Донна Фортуната при падении сломала шею. Падая, она, видимо, выпустила ребенка из рук, потому что его маленькое тельце лежало на камнях несколько поодаль. У ребенка была вдребезги разбита голова.
Паоло наклонился, чтобы поднять его.
— Оставь, не надо, — сказал я.
— Но я положу его рядом с матерью!
— Если ты сдвинешь его с места, то солдаты там, наверху, поймут, как мы ушли.
Он заплакал.
— Неужели моей маме не будет покоя даже в смерти? Неужели она не сможет в последний раз обнять своего ребенка?
— Нельзя.
Он склонился к матери и поцеловал ее в губы.
— Я отомщу тому, кто виновен в их смерти!
Я силой увел его оттуда. Я понимал, что еще день, а может, и меньше, и Сандино поймет, куда мы делись. Он снова бросится по нашему следу. И он нас найдет.