Его палец согнулся под ее подбородком, приподнимая его и заставляя Плам взглянуть ему в глаза. Глаза Гарри были темными и непроницаемыми.
— Ты уйдешь из этой комнаты или уйдешь от меня?
Глаза Плам обожгло слезами. Она сглотнула. Горло сжалось и теперь мучительно болело.
— Как скажешь.
Его поцелуй застал ее врасплох. Губы теплые, такие теплые. Гарри прижался к ее губам, потом властно скользнул языком в рот. Надежда, уже рухнувшая, снова начала поднимать голову.
— Глупая ты. Можно подумать, я смогу без тебя жить.
— Ты не сможешь без меня жить? — спросила Плам. Голос ее дрожал, глаза наполнялись слезами. Он не расстроен? Не сердится? Он не обижен, не потрясен и не разочарован ее прошлым?
Гарри снова ее поцеловал, на этот раз нежно, и большим пальцем вытер слезы.
— Пора бы тебе уже понять, что я в самом деле не могу без тебя жить, а ты без меня. Мне очень жаль, что с тобой так плохо обошлись — сначала мужчина, которому ты доверилась, потом семья, — но нам-то с тобой какое до этого дело?
— Но… но скандал!
Гарри засмеялся. Честное слово, засмеялся. Дух Плам, все это время прятавшийся где-то глубоко в новых башмаках, снова воспарил. Гарри не сердится! Он в состоянии смеяться! Он все еще хочет ее!
— Кажется, глупенькой ты мне нравишься еще больше. Такая освежающая перемена по сравнению со всезнающей, хладнокровной и невозмутимой Плам. Это дарит надежду тем из нас, кто сотворен из более грубого материала.
— Скандал был отвратительным, — произнесла Плам, не обращая внимания на его поддразнивающий комплимент. Она чувствовала, что теперь, когда Гарри знает худшее, нужно сообщить все подробности. — Отец сказал, что меня больше никогда не примут в приличном обществе и ни один порядочный человек не захочет со мной знаться.
— Твой отец не учел меня, — отозвался Гарри, и его медленная улыбка заставила глаза Плам снова наполниться слезами — на этот раз слезами любви. Неужели мужчина может быть таким чудесным? — Теперь ты моя жена, Плам. И то, что двадцать лет назад тебе встретился омерзительный негодяй, ровно ничего не значит.
— Но папа говорил…
— Твой отец ошибался. Я знаю высшее общество, и хотя больше всего на свете они обожают скандалы, этот скандал их не заинтересует.
— Да откуда ты можешь это знать? Они были так жестоки по отношению ко мне и моей сестре! Том тоже заставили страдать — ее не вывозили в свет, она утратила все свои привилегии, а когда ее дядя умер, ей пришлось жить со мной. Я не хочу брать на себя грех и заставлять страдать твоих детей так, как страдала Том.
— Что-то непохоже, чтобы Том сильно страдала, — засмеялся Гарри. — Здесь она расцвела, если ты заметила. И единственное пятно на ее горизонте — те проклятые бриджи, которые ты не желаешь ей позволить.